История одного усыновления. Три откровенные истории усыновления

«Мы бы хотели еще одного ребенка взять», — сказала мне по телефону моя знакомая Анастасия, которая год назад удочерила 3-хлетнюю девочку. — «Но как вспомню эти поиски, этот ад — желание пропадает…».

К этому мнению могли бы присоединиться многие приемные родители. Хотя в последние три-четыре года процесс поиска и оформления приемного ребенка стал намного более организованным, прозрачности это не прибавило. Правительством и министерствами принято немало правильных решений и выпущено постановлений, и в целом политика государства на закрытие детских домов и домов ребенка – правильная. Но потом все упирается в человеческий фактор и в тех, кто должен исполнять эти постановления. Из своего опыта могу сказать, что на разных этапах системы – органы опеки, региональных операторы, детские дома — идет намеренная дезинформация потенциальных усыновителей, манипулирование данными о детях, давление на родителей и детей, грубое обращение с ними.

Почему это происходит? На мой взгляд, это комплекс причин: боязнь потерять свою работу, нежелание делать лишние телодвижение, равнодушие и цинизм, незнание законов…

Компенсируют эту чудовищную деформацию системы благотворительные фонды, волонтерские организации и сообщества приемных родителей. Именно с их стороны я постоянно чувствовала поддержку и получала помощь.

Тем, кто думает взять приемного ребенка, нужно запастись очень большим терпением и создать вокруг себя группу поддержки из родных, друзей и специалистов, которые будут поддерживать вас на этом тернистом пути. А заодно «убрать» из своей жизни тех, кто будет мешать поискам и настраивать на негатив, утверждая, что дети из детских домов – это потенциальные алкоголики, наркоманы и бандиты, которые разрушат вам всю жизнь…

Иллюстрация Екатерины Селиверстовой

«Поиски продолжались три месяца»

Год назад в моей жизни появился мой мальчик, мой сын. Мои поиски продолжались недолго – три месяца, и он был первым, кого я приехала смотреть в регион и так на нем и остановила свой выбор…

Но даже за этот недолгий срок я испытала все «прелести» нашей системы. Прежде чем общаться с любой из инстанций, ответственной за устройство в семью детей, – с органами опеки и попечительства, операторами баз данных детей-сирот, региональными операторами и другими подобными организациями – я общалась с юристами.

Бесплатную юридическую консультацию предоставляют сейчас некоторые благотворительные фонды, и это было настоящим спасением!

У юристов я узнавала, каковы правила и регламенты, сроки взаимодействия с той или иной государственной структурой. И только после этого я туда обращалась. Это оказалось очень эффективно. Потому что представители системы постоянно врут или просто плохо информированы, причем по каждому поводу. Но как только они понимали, что я в теме, разговор принимал иной оборот.

Всем, кто хочет приемного ребенка, опеки, школы приемных родителей и другие организации, предлагают обращаться к базам данных – федеральной на сайте usynovite.ru, региональным, областным и городским. Но базы данных детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, – очень странный инструмент. Фотографии многих детей – плохого качества, будто специально созданы, чтобы детей не брали. Информация скудная, например, не указываются, что у ребенка серьезные проблемы со здоровьем. Долго висят анкеты детей, которых взяли в семью или у которых родители в местах заключения и их можно взять только на время. И мне приходилось неделями просиживать у телефона, звонить по всей стране, чтобы найти «свободного» и не совсем больного ребенка. Конечно, хорошо, что, хотя бы такая база есть. Но нужно слишком много времени потратить, чтобы научиться с ней работать, а после — «правильно» общаться с представителями регионов.

Хождение по опекам

Опеки – это государственные институты, которые должны помочь устройству детей в приемные семьи. На деле оказалось, что они испытывали потенциальных родителей на прочность: их общение обычно было малоинформативным, а ответы формальны и сухи, строго по инструкции.

В Москве на меня шикали, махали руками, с порога говорили, что детей у них нет. Имея в виду, что нет детей без очень серьезных заболеваний. В Тульской области разговор начался с откровенного хамства – более-менее вразумительный ответ я получила после того, как попросила представителя региональных оператора назвать имя и фамилию. Несколько раз у меня было так: я звонила в регион и спрашивала о конкретном ребенке, и в один день мне говорили, что его родная мама восстанавливается в правах, а через три дня его уже неожиданно забирали в другую семью. В каком из этих случаев мне врали — понять на расстоянии сложно. Но руки опускались.

Приятное исключение из регионов опека по Иркутску и Иркутской области – ее представители проявили заинтересованность во мне как в опекуне, и подбодрили, сказав: «Приезжайте, мы вам кого-нибудь обязательно подберем».

Поэтому лучше не фокусироваться только на базе данных и на посещении опек, а обращаться также к другим возможным источникам – посещать сами детские дома и дома ребенка, где сейчас регулярно проводятся дни «открытых дверей» и можно сразу пообщаться с понравившемся ребенком; позвонить в благотворительные фонды, волонтеры которых постоянно колесят по стране; вступить в тематические группы в социальных сетях «ВКонтакте» и Facebook, например, «На пути к усыновлению», «Заберите счастье домой» и другие.

Откуда берутся дети

Моя подруга искала свою девочку главным образом на сайтах благотворительных фондов, таких, как «Дети ждут», «Измени одну жизнь». Они размещают видеоанкеты и хорошие фотографии детей, дают более подробное и точное описание каждого ребенка, помогая сделать выбор и облегчая поиски.

Встречи с группами поддержки приемных родителей и с волонтерами — это настоящие ресурсные группы. Хорошие мероприятия устраивает фонд «Измени одну жизнь», «Волонтеры в помощь детям-сиротам», мне помог фонд «Арифметика добра». И еще очень поддержали преподаватели моей Школы приемных родителей от благотворительного фонда «Семья».

Они были как ангелы-хранители, им можно было написать в любой момент на электронную почту и почти сразу же получить поддержку.

Моего ребенка мне посоветовала прекрасная педиатр Наташа, которая работала с волонтерами и в качестве волонтера в разных детских домах. Ее я встретила на одной из встреч приемных родителей. Именно Наташа поддерживала меня, консультировала и укрепила в принятии решения.

Получив направление на знакомство с ребенком от регионального оператора, я рванула в республику Карелия. Только переступила порог детского дома, начала листать его личное дело и даже не видела еще самого ребенка, как меня спрашивают, заберу я ребенка сегодня или завтра. Вопрос меня сильно смутил – вроде как по правилам надо в течение десяти дней встречаться с ребенком, наладить контакт, а потом уже принимать решение. Я дипломатично спросила, можно ли познакомиться с ребенком. Может быть, мы друг другу не понравимся… Из этого делаю вывод, что «политика партии» сейчас отдавать детей любой ценой. Скажу сразу – со мной работники детского дома были милы, дружелюбны и приветливы, шли на встречу. Но, например, медицинскую карту ребенка я выбивала очень долго, ее искали два дня, перерыли в кабинетах и местной детской поликлинике, но так и не нашли…

Как мне сказал потом преподаватель ШПР и юрист Алексей Рудов, по закону, если у меня есть направление на знакомство с ребенком, представители опеки и детского дома сразу же обязаны предоставить мне для ознакомления его медицинскую карту – непредоставление является нарушением моих прав.

В итоге я пообщалась с ребенком и решила приехать еще раз, чтобы лучше с ним познакомиться и изучить его медицинскую карту – не была уверена, что потяну тяжелобольного ребенка.

За моим ребенком приехала в результате другая пара, которая дала согласие в тот же день, сразу же забрала его и …через месяц вернула!

Процесс поиска ребенка моей знакомой Татьяны тоже очень показателен. В детском доме одной из центральных областей России ее обманывали три месяца, чтобы не отдать 11-летнего мальчика в семью. Однажды она срывающимся голосом рассказывала мне, что одноклассники мальчика (причем это были дети сотрудников детского дома) угрожали избить его, если он даст согласие на усыновление. Городок, где расположен детский дом, – маленький, работы нет и, конечно, весь персонал учреждения боится, что их закроют. История Татьяны закончилась вполне благополучно – ее мальчик несмотря на угрозы одноклассников написал согласие, — и вот уже он четыре месяца дома.

Я тогда дала ей совет идти к юристам, а от них – с письмами в прокуратуру и далее в другие проверяющие инстанции. Процесс после этих обращений действительно пошел.

Подобные душераздирающие рассказы слышала от очень многих приемных родителей. Но вместе, объединённые в сообщества и клубы, они становятся настоящей силой. А помощь благотворительных фондов просто бесценна.

Встреча с сыном

А я тем временем продолжала поиски, но тот мальчик не выходил у меня из головы, и поэтому, узнав, что ребенок по-прежнему в учреждении, я приехала к нему еще раз. Его медицинскую карту так и не нашли, поэтому я решила взять его на неделю домой в Москву на гостевой режим.

Конечно, за это время узнать друг друга невозможно. Ребенок вел себя просто идеально, а забежав вперед, скажу, что действительность оказалась совсем другой.

Но за неделю я смогла понять, что у нас нет принципиального отторжения, и мы сможем принять друг друга (известно о случаях, когда мамы с сожалением рассказывали, что не могли принять усыновленных детей, они на физическом уровне они вызывали отторжение). Мальчик сразу же начал называть меня мамой, хотя он прекрасно помнит свою родную маму, но уж очень ему хотелось в семью. И это сразу очень подкупило, как и то, что он был моим однофамильцем! И еще за это время удалось попасть к семейному психологу Анне Чикиной, с которой меня познакомили в фонде «Арифметика добра», и к заведующему отделения неврологии Тушинской детской городской больницы. Они сказали, что ребенок обучаем, хотя нам придется очень много вместе поработать, чтобы догнать сверстников. Невролог, пообщавшись всего несколько минут, на мой тревожный вопрос: обучаем ли ребенок, сказал: «Ребенок – хитрый, значит интеллект сохранен». Это позволило мне укрепиться в моем решении и осознанно сделать важный шаг.

Когда я привезла мальчика обратно в детский дом, то уже предупредила руководителя детского дома и местной опеки, что через месяц, как только оформлю на работе отпуск и обновлю документы, приеду за ним. Но, конечно, были бессонные ночи, сомнения и переживания. Сложные разговоры с мамой и сестрой, которые в начале моих поисков поддержали меня, а когда дошло до дела – очень сильно возражали и отговаривали. Они просили не портить себе жизнь и, конечно, приводили любимый в народе в таких случаях аргумент – плохая наследственность, вырастет непременно преступником, вором, алкоголиком. У нас были ссоры и скандалы, я вместо поддержки получила сильный прессинг. А с другой стороны – «давила» региональная опека, они просили забрать ребенка или отказаться. В метаниях я пришла на прием к знакомому психологу, очень мудрой женщине.

Она, выслушав меня, предложила вспомнить, какие чувства я испытала, когда впервые увидела мальчика. Я ответила: «Теплые». Это было летом, он был налысо бритым и напомнил мне фото моего отца из его послевоенного детства.

Приняв решение в пользу этого мальчика, я обновила медицинскую справку и со всеми документами отправилась опять в Карелию. Еще заранее решила, что оформлю опеку, так как усыновление – более длительный процесс, необходимо судебное решение. И именно такой вариант нам рекомендовали в школе приемных родителей. При опеке можно ребенка сразу забрать домой, а потом собирать документы для суда. Кроме того, при опеке положены некоторые льготы и выплаты, учитывая, что ребенка я буду воспитывать пока одна – это дополнительная подмога.

В региональной опеке все оформили быстро, и на следующий день мы ночным поездом отправились в Москву. Казалось, что мальчик уже подзабыл меня, хотя я и регулярно звонила ему. Но тут он снова стал называть меня мамой. Потом уже по происшествии времени он с упреком спрашивал, почему я сразу не забрала его, еще летом. Приходилось неоднократно оправдываться.

История усыновления: Татьяна Овсиенко
Взять приемного ребенка в семью - непростой шаг и многим для того, чтобы на него решиться, нужен пример. Но, оказывается, не только зарубежные звезды охотно усыновляют чужих малышей – среди известных россиян также есть те, кто воспитывает детей из детского дома. Одна из них – певица Татьяна Овсиенко, усыновившая сына 16 лет назад.

История наоборот
У большинства людей причины усыновления разные, а вот процедура одинаковая. У меня же все случилось как раз наоборот и несмотря ни на что.

Все свое детство я была «товарищем» сердобольным. Тащила в дом всех бездомных животных. Кормила, мыла в ванной и уговаривала маму оставить. Мама причитала, ругалась, но все-таки некоторые из этих животных у нас оставались.))) Еще я всегда мечтала иметь брата или сестру, но мои родители были против. И вот однажды, когда они мне в очередной раз отказали, я сказала, что если не хотите как все, давайте заберем из детдома. Наверное, тогда у меня и родилось это желание.

Баба Кссс
Я не помню момента, как мы нашли Матвея... или как он нашел нас. Помню только, что в начале августа 2005 года я просила у блаженной Ксении мальчика, а в начале августа 2006 мы получили направление на Матвейку.

А перед получением направления был месяц сбора документов, когда мы сидели как на иголках, потому что думали: «Ну, как такую плюшечку могли до сих пор не забрать?»

Беременность, которой 16 лет
Дети... Как приятно произносить это слово. Я всегда обожала детей, даже когда сама была не очень большой. В школьном возрасте нянчилась с теми, кто помладше, совсем маленьких обожала.

Закончила школу. Началась "взрослая жизнь". Встреча с молодым человеком, предложение дружить, согласие. И два года безоблачной дружбы. Потом свадьба. Мечты о детях. Первая беременность, неудача. Ну, ничего, мы сильные, прорвёмся.

Звезды, усыновившие детей
Звезды часто усыновляют детей. На сегодняшний день их очень много, и у каждого своя история…
Первой звездой, которая усыновила одиннадцать детей-сирот, стала Миа Фэрроу - американская киноактриса (фильм «Ребенок Розмари»). Правда, в ее случае не все было положительно. Драматичным был факт неверности ее супруга Вуди Алена и одной из воспитываемых дочерей – кореянки Сун-И. Закончилась история скандальным разводом и разрывом отношений с некогда любимой дочерью.

Дети, которых вы не рожаете. История одного усыновления
Интересно, подумал я, неужели эта женщина и вправду думает, что можно выбрать ребенка по одной ч/б фотографии в федеральном банке данных? В любом случае, никаких формальных причин для отказа у чиновницы не было, и вскоре мы получили искомую бумагу, где было ясно написано, что мы можем посещать выбранного ребенка. Двери больницы для нас теперь открылись вполне официально.

Записки приемной мамы Екатерины
Сегодня я вспоминаю.Вспоминаю первую девочку Яну, которую я увидела на сайте Псковской опеки. Мой звонок туда, дрожащими руками я набираю номер, но слышу очень спокойный, очень заботливый, очень интеллигентный голос «Яна? 10 месяцев? Так... Минуточку... Яна Валерьевна... Мама молодая, сильно пьет. Есть молодая бабушка, тоже сильно пьет. Отец неизвестен. У девочки кардиопатия. Что это значит? Ой, вы приезжайте, сводите ее к врачу, врач вам все объяснит. Да, девочка очень хорошая. Но вы поторопитесь, у нас детей быстро забирают в семьи.

Наши солнышки
Выходя замуж, я допускала мысль о том, что у нас с мужем может не быть кровных детей. Несмотря на то, что у мужа в предыдущем, довольно длительном, браке не было детей, я была уверена, что смогу родить ему ребенка. Поэтому, соглашаясь заранее на возможное усыновление, я серьезно не задумывалась обо всем этом.

Интересно, подумал я, неужели эта женщина и вправду думает, что можно выбрать ребенка по одной ч/б фотографии в федеральном банке данных? В любом случае, никаких формальных причин для отказа у чиновницы не было, и вскоре мы получили искомую бумагу, где было ясно написано, что мы можем посещать выбранного ребенка. Двери больницы для нас теперь открылись вполне официально.

Завотделением в больнице очень обрадовалась, что у нас все устроилось и побежала за документами. Мы здесь были уже несколько раз совершенно неофициально, общались с малышом, говорили о его здоровье с врачом. Могу сказать, что счастливы те дети, которые лежат в таких местах, где врачи все понимают.

Без мамы

Бокс на 5 коек. В каждой лежит по одному оставленному ребенку. Вот Витя, у него очень неприятный диагноз, потому от него и отказались уже три года как. Но поскольку от этой болезни задерживается развитие тела, ростом и видом он, как полуторагодовалый младенец. Малюсенькие ручки, как у новорожденного, малюсенький носик. Зато глаза такие, что долго не посмотришь, он точно все понимает, все, кроме одного, самого главного. Когда в присутствии обычных детей начинаешь играть с кем-то другим, то ребенок, как правило, начинает плакать и проситься чтобы с ним тоже играли. Витя не просит и не плачет, он смеется, когда смеются другие дети от ласки взрослых - ему хорошо, когда другому хорошо. Странно.

У Миши на личике и шее проступают ярко-голубые вены. Он все время держится руками за голову и крутится на кроватке. У него очень сильно болит голова. Очень сильно и всегда. И дело не в том, что у него врожденный порок ЦНС и не в том, что он скоре всего скоро умрет; нет. Таких детей, к сожалению, немало, но у каждого из них есть мама, которая будет держать своего ребенка за руку до последней минуты его маленькой жизни. Мише, сами понимаете, держать тоненькую ручку некому.

А Надька - маленькое улыбчивое чудо. Она абсолютно здорова и ей всего восемь месяцев. Ее нашли в магазине в люльке со всем необходимым. Родители оказались не извергами, а обычными мерзавцами. Хотя написать как ее звали никто не удосужился. И только когда маму нашла милиция, оказалось, что ее звали не Надя, а Лена. Еще одна девчонка была в этой палате, но ее забрала мать. Только неясно - надолго ли. Мамаше 19 лет, что удивительно - не сделала аборт, не отказалась после родов, еще и грудью кормит. Да вот незадача, 19-летней мамане хочется еще гулять, она с теткой и оставляла ребенка по ночам. А без матери та - кричать. Ну и нашлась соседка с гражданской позицией, а милиции-то особого дела нет до подробностей - забрали в больницу, потом и родительских прав еще лишат.

За одного битого двух небитых дают

Когда мы решили усыновить ребенка, я не мог отделаться от тщеславной мысли - если и всех детей спасти не удастся, то хотя бы будет «минус один» (или «плюс один», с какой стороны смотреть). Но моя уверенность развеялась очень быстро, буквально когды мы в первый раз пришли в больницу и, взяв нашего ребенка, ушли с ним в игровую. Пока мы там налаживали контакт, в бокс принесли еще двоих «новеньких» младенцев. Так что сделать объективно хороший поступок не получилось: скорость пополнения такова, что новые дети поступают сразу же, как только освобождается место.

К счастью, я не могу сказать, что у детишек нет ничего, старые игрушки, рваные ползунки и марля вместо памперса. Нет, у них отличная игровая с большим количеством хороших иностранных игрушек, у них достаточно памперсов и одноразовых простынок, их вполне сносно кормят. Все это правда не благодаря соответствующим органам власти, а вопреки им, поскольку никто не имеет права знать, что здесь в инфекционной больнице годами лежат здоровые дети. Буквально все, что возможно, для детей делают люди, объединенные одним сайтом в интернете, благодаря им практически во всех детских больницах Москвы и области есть волонтеры, которые находят деньги, лекарства, подгузники, игрушки. Навещают детей, делают им независимые обследования, чтобы снять подозрение в наличии спида или сифилиса.

Это один из парадоксов. С одной стороны, детдома переполнены, уже переполнены и больницы, а людям, которые решили усыновить ребенка официально, нельзя посмотреть нормальные, новые фотографии детей. В той структуре, которая уполономочена представлять информацию о детях, - Федеральном банке данных - получить исчерпывающую информацию о детях, о том, как они выглядят, невозможно. Разумеется, сначала нужно пройти долгую и, кстати, совершенно необходимую процедуру сбора документов и справок, потом встать на учет в органе опеки, а вот потом, что самое удивительное, тебе покажут одну черно-белую фотографию 3-4-годовой давности, а сверху все это "зальют" информацией о том, что у этого ребенка спид, или сифилис, или синдром дауна. Не нравится? Давайте искать другого, заполните в анкете графы про цвет волос, глаз, про пол и рост, привычки и т.д. И вам подберут. Сами хотите найти себе единственного ребенка? Нельзя, закон не позволяет. То есть в дом ребенка прийти, разумеется, можно. Но кроме домов ребенка дети в большом количестве лежат в обыкновенных детских больницах. И не потому что они больны, а потому что места в детдомах уже давно не хватает. И вот про них ничего нельзя говорить. Их как бы нет, или есть, но больны тем же мнимым сифилисом. Конечно, есть места, где директоры делают все, чтобы детей забирали - найдите в Яндексе «дом ребенка №7» или «Яранский детский дом», но таких заведений, к сожалению, очень мало.

Сама процедура усыновления совсем не сложна, занимает от силы два месяца, и в интернете есть масса необходимой информации. Сначала проходит сбор документов, потом подача их в суд, слушание дела и через 10 дней ребенок ваш. Многие откровенно не понимают, зачем усыновлять ребенка, если можно родить своего. Что-то доказывать бессмысленно, это не есть некая обязательная социальная нагрузка, каждому свое. Зато можно рассказать о том, как рождается, буквально рождается человек не через утробу матери, а через ласку и любовь. Марк, как и все лежащие там дети, был похож на чурбачок. Такой деревянный чурбачок с двумя ручками. Вы бы смогли пролежать больше года в кроватке, не зная что такое сидеть на закорках у отца или спать под боком у мамы? А вот они могут. Они не знают как это - ползать по квартире, оставляя за собой лужи, как это - купаться в ванной с ромашкой, как это - есть бабушкин суп с повышенным содержанием мяса на кубический сантиметр тарелки. Дело даже не в том, что у него никогда не было всего этого, а в том, что он не знает в принципе, что так может быть. И вот этот чурбачок, который никогда не улыбается, поскольку просто нечему, боится буквально всего, оказывается первый раз на руках. Откуда столько силы появляется, просто диву даешься. Он вцепляется в тебя мертвой хваткой. В этом отношении нашему сыну повезло особенно, хотя таких ситуций много - его до нас хотели усыновить двое американцев и одна наша девушка. И в каждого из них - это точно - он вцеплялся мертвой хваткой, поскольку, видимо, чувствовал, что если не сейчас, то никогда. И вот, он дома, на руках, с которых ну ни за что не хочет сходить. И происходит удивительное: через какое-то время он начинает смеяться просто так, не от того, что его мутузишь и подкидываешь, а просто ползет и смеется во весь его небольшой пока рот. Потом, постепенно, он начинает нормально реагировать на купание, вкусную еду и старшего брата.

Наследственность

Мы, разумеется, не знаем, что будет дальше, как на моем младшем сыне скажется его дурная наследственность, но мы очень уповаем на милость Божию, на то, что Господь как-то устроит все благополучно. Мне кажется, что это как раз тот случай, когда можно и нужно полагаться целиком на милость Божию, поскольку ясно, что сами мы ничего кроме массажа, бассейна, и, скорее всего, не очень удачных попыток воспитания дать ребенку не сможем. Как, впрочем, мы не знаем, все ли будет хорошо и с нашим старшим, какие пути в жизни выберет он. Так что опасений за гены у нас нет.

Вместо заключения

Этот текст я начал писать в самом начале процесса усыновления, заканчиваю писать под дружный братский крик двух моих детей. За это время мне тысячу раз задавали вопрос «зачем» - в медучреждениях, где мы брали справки, на суде, который решал, собственно, разрешить ли нам усыновление, просто друзья и знакомые, в глазах которых первая реакция читалась совершенно четко: «бедные, они, наверное, больше не могут иметь детей». Отвечали мы на этот вопрос по-разному, ориентируясь на ситуацию и собеседника, но если честно, то я попросту не знаю. То есть правильных ответов можно придумать несколько, но на самом деле сформулировать некий конечный, точный ответ, который бы еще и отзывался внутри, не получается. Не знаю и на рациональном уровне вряд ли смогу объяснить. Никакой сложности с собственным тщеславием нет, поскольку это только снаружи такой героический поступок, а изнутри ничего особенного, у нас просто стало два ребенка, два отличных мужичка теперь встречают меня дома по вечерам.

- "Как молоко прибывает на третий день, так и сердца наши наполнились любовью вечером третьего дня. НАКАНУНЕ медицинского обследования, а не ПОСЛЕ! ... ... Спит. Спит мой сын. Но через несколько минут распахнутся ясные глаза цвета южной ночи и раздастся нежное воркование «Мам!», и я поспешу на зов родного голоса. Наташа (Винни) 29 июля 2004 НОВОЕ!

- "Очень боялась, что не смогу полюбить. А сейчас до смешного доходит - ищу общие черты во внешности, в поведении, ловлю себя на том, что сижу и смотрю на него с блаженным лицом. Люблю..." Анна С. Мурманск 25 июля 2004. НОВОЕ!

- " Глядя на этого карапуза, который изо всех сил спешит притопать из другого конца комнаты, чтобы оказаться у мамы на ручках, я понимаю: мы бы многого лишились, если бы у нас не было этого озорного рыжеватого мальчишки, и ни о чем не жалею ". Екатерина, Ярославская обл., декабрь 2003.

Мама Лариса К. Опыт опеки. Первоначально опубликован Проектом в февральском номере "Семейного совета" АиФ.

- "Родить ребенка и стать приемной матерью - две большие разницы. Потому что зачать в любви, выносить, любя его уже в утробе, пройти муки родов, выкормить, поднять с первых дней - это одно. А полюбить чужое тебе дитя, несчастное, брошенное, одинокое, но ЧУЖОЕ так, чтобы оно стало ТВОЕ , - это другое. В первом случае нас гонит инстинкт. Во втором - это большая ДУХОВНАЯ работа..." Продолжение рассказа Ларисы К. НОВОЕ!

Выдержки из книги Влады Сергеевой, посвящённой автором своему приемному сыну. ВНИМАНИЕ! Книга вышла в печатном виде под названием , в продажу она не поступает, но её можно бесплатно - приходите!

http://www.bgorod.ru/read/bigart/article.asp?ArticleID=25369 - Не один дома - "На таких, как мы, люди смотрят как на сумасшедших, либо как на героев. На самом деле мы не те и не другие, мы реально взвесили свои силы и возможности. Мы фактически ничем не жертвуем: появление второго ребёнка, в отличии от первого мало изменит уклад нашей жизни." Марианна и Александр Можаевы. Опубликована в еженедельнике "Большой город". Москва, 5 декабря 2003.

http://www.probirka.rutext/drola.htm - Мы нашли своё сокровище и мне сразу стало легче... - история Ирины (Дроля) с сайта http://www.probirka.ru/ Москва, июль 2003 года.

- "Я благодарна судьбе, что у меня есть такой замечательный сынок, моя роднуля, мое солнышко и ласковый теплый лучик. Я могу сказать, что я сама его выносила и родила, но не из живота, а из сердца." Оксана. Москва, 18 сентября 2003 года.

История о том, как деревянный солдатик превратился в ураган... Ирина. Москва, 23 июля 2003 года.

- Ощущение Счастья и того, что «нам просто повезло» - это есть. Даже когда трудно. Даже когда хочется все бросить и уйти на какое-то время в тишину и покой, подальше от этой бесконечной суеты, шума-гама и прочего. Рита. Перозаводск, 4 сентября 2003 года.

- Не могу сказать, что у нас что-то «дрогнуло», но просто так сразу от ребенка отказаться мы не смогли и начали его навещать. ... Ребенок у нас самый замечательный, по настоящему наш! Самый родной и понятный, самый славный и удивительный! Совершенно непонятно - как мы без него жили! Наташа Платонова. Москва, сентябрь 2003г.

- "На самом деле – приносят. Чудеса вообще случаются, если в них верить. Я вот на глупые вопросы честно отвечаю, что сына нам принес аист. Правда, никто почему-то не верит. А зря." Ревекка.

- "... могу ли я полюбить чужого ребенка. Никто мне абсолютно не нравился, и я понимала, как это ужасно, брать новорожденного, ведь они все похожи друг на друга, а вдруг мне попадется вот такой, думала я, глядя на того или иного ребенка. И так мне было себя жалко…" Наталья, г. Нижний Новгород.

Папа Белов - п олнотекстовый вариант, сокращённый вариант был опубликована в №34 приложения к АиФ «Семейный совет». 2002 г.

Мама Наталья Витенко. Ноябрь 2002 г. - полный вариант. Первоначально опубликован 25 ноября 2002 г. в разделе "Личный опыт" семейного сайта 7ya.ru

Наша героиня из Москвы Светлана Строганова рассказала не только о том, как успевает работать и воспитывать детей, но и поделилась своим мнением о жизни в детских домах, а также о том, стоит ли хранить тайну усыновления, и как подготовиться к столь важному событию – стать приемными родителями.

У Светланы 5 детей. Старшая – дочь Саша, ей 23 года. Саша окончила университет в Китае, имеет диплом бакалавра экономики. Она недавно сама стала мамой и живет отдельно, часто приезжает в гости. Второй сын – Степан, ему 11 лет, он учится в 5-ом классе. Степа очень способный мальчик, увлекается военной техникой и палеонтологией – он знает названия более полутора сотен динозавров, посещает палеонтологический кружок, ездил в экспедиции. Также у Светланы есть трое приемных детей: Соня (5 лет), Оля (4 года) и Назар (2 года).

О жизни сирот в детских домах

Иногда слышу от взрослых и неглупых людей, что детям в детском доме живется хорошо. Это вроде как раньше было плохо, особенно в 1990-х годах. Теперь у сирот и отказников все есть – игрушки, одежда, еда, а еще с ними занимаются, гуляют. «Звезды» приезжают к ним с концертами. Детский дом или интернат теперь вроде лагеря или санатория. Чем плохо-то?

А вы представьте себе, что попали в больницу. Заболевание несерьезное, но надо полечиться в стационаре. Вас там кормят, поят, одевают, даже игрушки дают, чтобы было чем заняться. Но лечение затягивается, вас домой не отпускают. Лежите вы там долго, поэтому даже концерты успеваете застать. Процедуры вам делают, даже на прогулку выпускают, в больничный дворик. В общем, предоставляют все, что положено по режиму. Но вот позвонить вам некому – за больничными стенами у вас никого нет, ни родных, ни друзей, ни знакомых. Поэтому вас никто навещать не будет. Обнимать и целовать – тоже. Вы никому не нужны.

О том, как стала приемной мамой

Когда моему кровному сыну Степану было четыре года, я хотела родить еще ребенка, но не получалось. Тогда я же начала смотреть передачи про детей-сирот. Ситуация с усыновлением казалась мне романтичной. Мечталось, что приемный ребенок будет, по меньшей мере, как Стив Джобс.

Степа и Соня, 2014 год. © Фото: семейный архив

Я глубже изучила ситуацию и узнала историю женщины, которая так и не смогла полюбить приемного сына. Несколько лет он прожил у нее, но в итоге она не выдержала и вернула его обратно в детский дом. Я представила, что пережил этот ребенок, и настолько прониклась его трагедией, что мне стало по-настоящему страшно. Только через полгода я смогла осмыслить полученную информацию и вновь вернуться к мыслям о приемном малыше. Теперь, правда, начала искать в интернете не идиллические истории семейного счастья, а наоборот, рассказы о проблемах и трудностях.

Хорошо, что сейчас обучение в ШПР стало обязательным, а тогда я сама старалась максимально обезопасить себя от непредвиденных ситуаций и неприятностей. Готовилась к любым сложностям, собирала документы, но при этом четко понимала, что не возьму ребенка с инвалидностью. Мне не хотелось серьезно менять свою жизнь и заниматься только реабилитацией ребенка. Я думала, что никогда не поменяю своего отношения к этому вопросу.

Саша, Степа, Соня и Назар. © Фото: семейный архив

В итоге я привезла в Москву девочку из Красноярского края – Соню. За ней я специально летала несколько раз, были сложности с документами, мне сначала не хотели ее отдавать, дошло даже до писем в прокуратуру города. Соне тогда было немногим меньше года, и я была буквально влюблена в нее – так мне нравилась эта маленькая девочка. Соня отставала в развитии, но дома очень быстро догнала своих сверстников, и через полгода врачи уже не видели в ней никаких отличий от обычных домашних детей. Соня растет очень любознательной и доброй девочкой, хоть и хитрой – она точно знает, кому и что нужно сказать, чтобы получить желаемое. Сейчас она занимается музыкой и карате. У нее прекрасные вокальные и физические данные.

Меня постоянно спрашивают, по-разному ли я люблю детей? Наверно, по-разному. Но не из-за их «приемности», а потому что они разные. Помню, как-то с подругами разговорились, кто до какого возраста кормил грудью детей. Я и говорю: «Вот Степу я кормила до года, а Соню…» – и пытаюсь вспомнить, сколько я ее кормила, и не могу. И удивляюсь, почему я не могу вспомнить. И только где-то через полминуты начинаю смеяться, потому что до меня не сразу даже дошло, что я ее не кормила. Я совершенно в тот момент забыла о ее «приемности».

О том, как меняется жизнь с приемными детьми

Когда у меня появилась Соня, произошла резкая смена режима дня. Правда, я была хорошо подготовлена к таким изменениям, и серьезных проблем не возникло. Степану тогда было шесть лет, он отнесся к появлению сестренки спокойно. Играть с ней ему не во что было, игрушки они не делили, поэтому ярко выраженной ревности не наблюдалось. Правда, пару раз он намекал, что Соню могли бы, например, и украсть, если случайно (при этом он делал хитрые глаза) забыть на ночь закрыть дверь. Но обычно это бывало после гостей, которые приносили подарки уже не только и не столько ему, сколько Соне.

Старшая дочь Саша с Соней. © Фото: семейный архив

Приведу пример одного из своих обычных дней. Если нет помощницы, то приходится делать все самой: к примеру, отвести детей в детский сад, затем сходить в опеку, затем в суд, потом – в МФЦ, СРЦ, ПФР… Из этих ведомств могут отправить за справками в другие учреждения. Вечером надо забрать детей из детского сада. Сын ходит в школу и из школы сам. Но мне необходимо еще ходить на работу, а также готовить еду, стирать, гладить и прочее. Приходится крутиться, составлять планы на день, но иногда удается даже до театра добираться. Люблю читать.

Необходимо реально оценить свои силы до того, как возникнет желание пополнить состав семьи. Мой муж всегда много работал, он знал, что если я говорю, что справлюсь, значит – справлюсь, ведь помогать мне в течение дня он не мог. И вообще, я считаю, что главный ресурс в семье – это здоровье и силы мамы. Если у мамы хорошее состояние, она бодрая, веселая, спокойная, то остальное – это уже просто задачи, которые решаются по мере поступления. А вот если мама – уставшая, раздраженная, злая, тогда и с одним ребенком в семье будет тяжело. Поэтому для меня важнее не как можно больше часов проводить рядом с ребенком/детьми, а чтобы то время, которое я рядом с ними, было для них удовольствием и радостью.

О Назаре

Соня подрастала, и через пару лет в нашей семье появился Назар. Его я взяла из специализированного дома ребенка для детей с органическим поражением центральной нервной системы (ЦНС). Малышу было 10 месяцев. Помню, что Степка тогда спросил меня: «Надеюсь, это последний ребенок?» Назар, конечно, тоже отставал в развитии, но никаких серьезных диагнозов у него не было.

Соня и Назар. © Фото: семейный архив

В карте написано было, конечно, много чего страшного, но я к тому моменту уже разбиралась, на какие диагнозы обращать внимания, на какие – нет. В результате дома все вопросы с отставанием в развитии тоже были сняты в течение полугода-года, адаптации не было, но и такой сильной влюбленности, как в случае с Соней, у меня тоже не получилось. Однако было принято решение, что это – мой ребенок, и я буду заботиться о нем, независимо от того, какие у меня чувства. И через некоторое время я стала испытывать к нему нежность, а сейчас просто обожаю. Он очень забавный, добрый и общительный мальчишка, в детском садике его все любят, он выглядит и ведет себя как маленький мужчина – смелый и заботливый.

Об удочерении Оли

Прошло еще два года. Однажды я увидела фотоподборку Федеральной базы данных девочек из Оренбургской области. Им было по 4-5 лет, все они были почему-то побриты наголо. Мне показалось все это странным, ведь по таким фотографиям детей вряд ли кто-то захочет забрать. Одна девочка, похожая больше на мальчика, чем-то меня зацепила. Но региональный оператор мне сказала, что у нее огромная голова, она лежит в кровати, не ходит, в общем, это не ребенок, а «овощ», никаких перспектив. Не знаю почему, но я не могла поверить, что речь идет именно о той девочке, которую я увидела на фотографии. Впрочем, о других детях из этой подборки отзывы были не лучше.

Так выглядела Оля на фото в базе данных. © Фото: семейный архив

Я решила лететь в Оренбургскую область, чтобы на месте посмотреть, как реально обстоят дела. Когда встретилась с малышкой, увидела, что у нее были проблемы с ногами. Я пыталась поговорить с ней, задавала вопросы. Она очень старалась отвечать, показывала в книжке картинки. Конечно, серьезное отставание было налицо – девочкой никто не занимался. Но я увидела, что декларируемой умственной отсталости у нее нет.

Сначала я честно попыталась найти Оле маму. Подумала, что мне будет тяжело жить с неходячим ребенком на 5-ом этаже без лифта. Через месяц мне сообщили, что документы Оли готовят для перевода в интернат для детей-инвалидов. Услышав это по телефону, я подумала: а ведь, ни один человек не будет плакать, если она умрет в этом ДДИ… И тогда я поняла, что просто не смогу ее оставить.

В Москву мы с Олей добирались на самолете – это было первое ее большое путешествие, но она была спокойна. Детям я заранее рассказала, что скоро к нам приедет девочка, она с некоторыми особенностями, ей надо помогать, а в чем-то – поддерживать. И они как-то это поняли, никто ее не дразнил и уж тем более не обижал. Наоборот – все делились с ней своими игрушками и всячески ее опекали. Это меня очень обрадовало, я даже не думала, что у меня настолько чудесные дети.

Оля, 3 дня дома. © Фото: семейный архив

Степа несколько скептически отнесся к появлению Оли, но бабушка – моя мама – объяснила ему все с юмором: «Понимаешь, у твоей мамы такая работа – детей выращивать». Степа очень мужественный и добрый мальчик – он всегда мне помогает, даже когда чем-то недоволен. И, кстати, всегда уступает женщинам место в транспорте. Я очень рада, что у нас растет такой мужчина.

Вот уже больше месяца, как Оля живет с нами. Мы все радуемся ее успехам: Оля сама утром залезла к Соне на второй этаж в кровать, Оля рисует, Оля говорит новые слова… Когда она приехала домой, умела говорить не больше десяти слов, но всего за полтора месяца стала говорить предложениями. Первые две недели Оля практически постоянно пыталась залезать на кровать и сидеть там. А еще – связывала всех кукол. Потом показывала нам, как нужно связывать – крест-накрест руки, завязать сзади за спиной и класть на живот, а потом связывать ноги и класть в кровать. Конечно, было жутко слушать и смотреть на это. Но сейчас все в прошлом – за последние пару недель у нас ни одной связанной куклы.

Старшая дочь Саша с Назаром. © Фото: семейный архив

Конечно, ей все еще бывает тревожно, и она постоянно меня спрашивает – иногда раз по сто за день: «Ты моя мама? Ты моя мама?», и я ей точно так же 100 раз повторяю, что я ее мама. А еще – Сони, Назара, Степы и Саши. Общая. И она смеется и говорит: «Моя мама. Общая».

Для каждой конкретной семьи существуют свои принципы и возможности – моральные, финансовые, физические. Кто-то готов усыновить ВИЧ-положительного ребенка, а кто-то нет. Кто-то готов взять ребенка с инвалидностью, а кто-то считает, что не справится с такой задачей. Поэтому мои советы – не о том, какого ребенка усыновить, а как подготовиться к этому событию.

1. Даже если вы окончили ШПР, важно продолжать самообразование. 52 часа занятий – слишком мало в таком ответственном деле. Необходимо читать специализированную литературу (лично я смело советую все книги Петрановской, Мурашовой, да и в вашей ШПР, наверняка, вам дали такой список). Ведь люди даже когда аквариум заводят, читают, как за ним ухаживать, а тут такое дело – ребенок.

2. Важно поработать со своими предрассудками. Я довольно часто встречаю размышления о том, насколько «опасно» брать детей старше трех лет, про диагнозы, про развитие. Не бойтесь задавать вопросы и искать ответы. Максимум информации можно почерпнуть не только на занятиях в ШПР, но и на форумах.

3. Если вы уже ищете малыша, то старайтесь получить о ребенке максимум информации. Одной маленькой фотографии с кратким описанием недостаточно. Обязательно встретьтесь с малышом, пообщайтесь с ним. Все, что говорят вам о ребенке сотрудники опеки, сотрудники дома ребенка/детского дома записывайте. Подробно, с деталями, лучше даже на диктофон. Потом это можно будет проанализировать. Например, по медицине важно отделять реальные диагнозы от оценок людей – например, «ДЦП» – это диагноз, а «никакая» – это оценка, которая не является фактом.

4. Не забывайте о том, что общение с представителями системы должно быть доброжелательным и спокойным. Причем не только «вживую», но даже в письмах. Не скандальте, будьте вежливыми и дипломатичными. Все мои дети появились не самым простым способом в семье, но ни с одним из сотрудников служб и организаций, с которыми мне приходилось сталкиваться в процессе приема детей, я не говорила на повышенных тонах.

5. Обязательно позаботьтесь о своих ресурсах – я не про материальные средства (хотя и про них тоже нужно подумать). В первую очередь это люди, которые будут помогать вам. Это могут быть родные, друзья. Например, когда у меня появлялись маленькие дети (а это чаще всего означало ночные бдения), то я просила подруг: «Не дарите мне ничего. Приезжайте и посидите 2-3 часа с ребенком». И уходила гулять, в магазин, в парикмахерскую – маме обязательно нужна отдушина, время для себя.

6. Готовьтесь к трудностям. Ожидайте их. Чтобы они не были чем-то неожиданным. Чтобы, если трудно, то это – ожидаемо трудно. А когда станет полегче, это будет очень приятно.

7. Примечайте единомышленников, старших товарищей. Тех, кто уже прошел этот путь, и кто может оказать поддержку. Это может быть и живое общение (кстати, часто в ШПР предлагают сопровождение), и форумы в интернете.

• Добавить в избранное 1

Спасибо, ваш комментарий принят и после проверки будет опубликован на странице.