23.09.2010

ЧЕРВОНОПИСКИЙ Сергей Васильевич

В декабре 1979 года в составе 350-го гвардейского парашютно-десантного полка 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии принимал участие в боевых действиях, командовал взводом, ротой разведчиков, был первым комендантом аэропорта Кабула. 11 ноября 1981 г. подорвался на противотанковой мине, потерял обе ноги, но благодаря сильному духу и воле продолжил активную жизнь.
Работал первым секретарем в Черкасском райкоме комсомола, был народным депутатом Верховной Рады СССР последнего созыва, баллотировался в депутаты второго созыва Верховной Рады Украины, победил, однако выборы были признаны недействительными из-за низкой явки избирателей.
С 1990 года Сергей Червонописский - председатель Украинского Союза ветеранов Афганистана, сопредседатель Всеукраинского объединения "Социальная справедливость", с 1992 по 2005 год - руководитель Государственного комитета по делам ветеранов. Является сопредседателем международного объединения "Боевое братство - без границ", заместителем председателя Координационного совета Комитета по делам воинов-интернационалистов при Совете Правительств государств-участниц СНГ.
Генерал-майор, награжден орденом Богдана Хмельницкого ІІІ степени, орденом Даниила Галицкого, двумя орденами Красной Звезды, четырьмя орденами зарубежных государств.

В те декабрьские дни 1979 года мы находилась в учебном центре 103-й воздушно-десантной дивизии Лосвидо (под Витебском, в Беларуси). Тревожные ощущения появились, когда молодым бойцам (даже не сдавшим еще необходимые нормативы), приказали срочно принять присягу... Как на грех, 10 декабря вечером я (в то время лейтенант, командир взвода десантников) постирался. Только легли спать, через час — боевая тревога! Поначалу восприняли мы ее легкомысленно, мол, какая тревога, да еще боевая, может быть в учебном центре, да пошли вы все… Но командиры быстро убедили - все очень серьезно! У меня - легкая паника: как быть, ведь мокрое белье сохнет на батарее в казарме. Как его надевать при морозе в 10 градусов! Потом, правда, вздохнул с облегчением, когда узнал, что мы пока остаемся на месте - 317-й полк (Витебский), уже ушел, а 350-й (наш, Баравухинский), пока ждет указаний. Появилась возможность спокойно подготовиться, досохнуть.

Вскоре выдвинулись на железнодорожный вокзал. Я успел на станции своим родным черкнуть, мол, убываю на учения, звонить нет возможности, читайте газеты... Погрузились. На взвод выделялся плацкартный вагон, причем неотапливаемый. Даже в «зимней десантуре» (специальной утепленной форме. - Авт.) было жутко холодно. Грелись, бегая по вагону туда-сюда... Думали, станет легче, теплее, когда прибыли на аэродром-базу морской авиации в Быхов. Но там нас ждала также неотапливаемая казарма. Опять бегали… Впрочем, скоро разузнали, что соседнее здание, где разместились военные строители, отапливалось. А чем мы хуже? И до зубов вооруженные десантники вламываются ночью к труженикам лопаты и бетономешалки… Ничего, помирились. Я примостился в ленинской комнате, под голову подложил рюкзак и сладко уснул - наконец-то в тепле. Утром, проснувшись, обнаружил рядом весь штаб батальона - лежали на полу покатом…

Тут же был и мой подопечный, молодой боец по прозвищу Гюльчетай (он своим румянцем напоминал юную героиню из культового фильма «Белое солнце пустыни»). Парнишка был рассеянный, вечно на построения опаздывал. Сержанты решили его воспитать. Построили взвод, зачитали приказ: «По законам военного времени, за хроническое опоздание в строй рядового N казнить! Отрубить ему голову!» А рядом сержант с топором стоит… Боец не на шутку перепугался, а я его вроде как успокоил, под свою опеку взял. Так он потом за мной, как собачка, бегал, не отставал…

Вскоре наш батальон определили, как десантируемый парашютным способом, пришлось делать переукладку парашютов: ночью, при минус 10, при свете фар «Уралов» и ураганном ветре. Меня, как хорошо знавшего технику, определили старшим группы в Ан-22 «Антей». Любопытно, что у меня, лейтенанта, целый подполковник был в подчинении! Согласно уставу, все войска обеспечения подчиняются десанту. И командир корабля, подполковник, тоже. Вот он мне и докладывал: «Товарищ лейтенант, самолет к вылету готов». Борт был загружен сверх всяких нормативов: семь боевых машин десанта разных модификаций. Между ними зашвартованы ящики с боеприпасами, сухими пайками. Значительную часть «раздраконили» по дороге (сосисочный фарш, например), есть-то хотелось - самое вкусное забрали.

Вскоре поняли - высадка не парашютная. Вначале полетели на Ташкент, потом в Энгельс. Каюсь, был я тогда замешан в одном неблаговидном деле. В Ташкенте еще, когда «Антей» заправляли, не долили горючего. Продали две тонны, взяли пять бутылок водки и закусь. Всю водку выпили, пока летели на Энгельс. Последствия той ситуации были жестокие, в смысле похмелья… Прождали там неделю, дважды нас поднимали «вхолостую». А в третий пошли прямо на Кабул. Впрочем, это мы потом узнали куда (командиры от батальона и выше знали, но нам не говорили, строжайшая тайна была). Кстати, я только недавно узнал, что некоторые командиры (вплоть до комбата) якобы еще летом побывали в столице Афгана на рекогносцировке. Хотя это не факт, может, и слухи…

Началось все с трагедии. При посадке в Кабуле летевший перед нами Ил-76 задел брюхом за вершину горы и разбился. Я был в кабине пилотов «Антея», видел все это зарево. Погиб хозвзвод нашего второго батальона и рота десантного обеспечения, топливозаправщик с 93-м бензином, две машины с боеприпасами. Было чему взрываться! Мишка Голубев погиб там, друг мой…

Наконец мы сели. На выгрузку дали 8 минут, двигатели самолета не выключались. Ведь через 10 минут - следующий борт. Честно говоря, с большим трудом завели мы свою технику из-за сильного холода, но успели, выдвинулись к своему батальону. Вскоре меня поставили комендантом аэропорта. И пошла служба…

В судьбе Сергея Васильевича Червонопиского есть параллели с героем «Повести о настоящем человеке» Алексеем Мересьевым — ампутация обеих ног после тяжелого ранения, сомнения медиков в возможности не то что вести полноценную активную жизнь, но даже самостоятельно передвигаться, и очередная победа — над собой и пессимистами.
Выпускник Рязанского воздушно-десантного училища, 22-летний старший лейтенант Червонопиский попал в Афганистан с первого дня ввода туда советских войск, был первым комендантом Кабульского аэропорта, командиром парашютно-десантной роты.

Сегодня генерал-майор Червонопиский — личность, известная не только в Украине, но и за ее пределами благодаря своей активной жизненной позиции. Практически всю жизнь он посвятил борьбе за социальные права "афганцев" и людей с особыми потребностями.

Из общественно-политического и государственного опыта Сергея Васильевича — депутатство в Верховном Совете СССР, куда в 1989 году он прошел самовыдвиженцем, что даже для тех перестроечных времен было редкостью. С 1991 г. он — глава Украинского союза ветеранов Афганистана, возглавлял Государственный комитет Украины по делам ветеранов. Он гость очередной пресс-конференции в Журналистском фонде Украины:

— Сергей Васильевич, поговорим немного о вас. Вот вы вернулись с войны…

— Привезли… на носилках. Я чудом остался жив, когда наша боевая машина десанта на мине подорвалась. Только ноги "чикнуло". С тех пор отмечаю два дня рождения… Многие не верили, что я вообще встану — очень высокая ампутация. Предрекали, что я на базаре буду на пиво просить. В практике очень мало людей есть, которые с такой ампутацией ходят… А я, видите, с одной палочкой.

— Какие чувства тогда испытывали, в 24 года оставшись без обеих ног? Были отчаяние, депрессия?

— Вы знаете, нет. Конечно, помогла поддержка родных, жена моя будущая каждые выходные из Черкасс приезжала. Я был уверен в себе. Матери тогда говорил: мама, не переживай, ты еще будешь мной гордиться.

— Потом женились, у вас родилось двое детей: сын и дочка. Как складываются отношения с детьми?

— Хорошо, дружно. Сын в этом году академию МВД окончил. Недавно вместе овладели аквалангами, вдвоем пошли под воду. Вадим у меня в 10 лет был чемпионом Черкасской области по плаванию в своей возрастной категории. Вместе на охоту, на рыбалку. Я без этого жизни не мыслю и детей приучил. Дочь, Дарина, еще учится в университете.

— Вы стали основателем «афганского» движения в Украине. А как родилась идея создать Всеукраинскую ветеранскую организацию?

— Честно говоря, в первый раз такая мысль пришла, когда на протезном заводе лифтер у матери троячку потребовал, чтобы меня на носилках поднять… Я для себя тогда решил: надо держаться вместе, иначе пропадем.

В 1989 г. мы создали Союз воинов-интернационалистов Украины. Кстати, это была первая украинская общественная организация, созданная и зарегистрированная без ведома Москвы. Главной ее целью стала социальная защита прежних воинов-"афганцев", ветеранов других войн, увековечение памяти погибших и патриотическое воспитание молодежи. Союз реально помогает инвалидам войны и семьям погибших. Оплачиваем операции, учим в вузах детей-сирот. Деньги на это зарабатываем сами. Организовали протезные мастерские, которые используют передовые технологии и оборудование. В Одессе успешно работает реабилитационный центр, где ежегодно оздоравливаются около 400 ветеранов и членов их семей.

— Не секрет, что отношение в массах к участию советских войск в войне в Афганистане никогда не было однозначным. Встречают ли сейчас «афганцы» понимание своих проблем у государства?

— Отношение людей к афганской войне и к ее участникам менялось в нашей стране несколько раз. Поначалу — в конце 70-х — все было секретно, и даже на могилах запрещалось писать, что погиб в Афганистане. Потом, в начале 80-х, вдруг решили нас прославлять. К сожалению, в период развития демократии поначалу пошло какое-то оплевывание "афганцев", нас пытались сделать убийцами, вроде мы сами, по своей воле туда поехали… Пришлось бороться за свою солдатскую честь. И сейчас в Украине "афганцев" оценивают как солдат, честно выполнивших свой долг. Об этом свидетельствует и следующий факт: ни в России, ни в Беларуси нет такого количества памятников погибшим "афганцам", как в Украине.

В то же время и сегодня попытки забыть Афган на государственном уровне, к сожалению, продолжаются. Иногда приходится слышать старую фразу на новый лад: "Украина в Афганистане не воевала", за которой игнорирование судьбы ребят, не по своей воле и вине отдавших на той войне здоровье. Более 30 тысяч из них не имеют до сих пор собственного жилья. Не выполняются и нормы закона насчет трудоустройства "афганцев". Мы не подпадаем под закон об особых заслугах, а наши боевые ордена предлагают считать наградами мирного времени!

Раньше к нашим нуждам хоть немного прислушивались, потому что был Госкомитет по делам ветеранов. Теперь он ликвидирован.

Ну разве это не позор, что матери погибших в Афганистане получают доплаты по 29 гривен в месяц? Разве не позор — 180 гривен пенсии инвалиду войны первой группы, у которого нет ни стажа, ни выслуги (а откуда им взяться, если в армию призвали в 18 лет)? Напомню, что афганскую войну прошли более 160 тысяч ребят из Украины. У каждого шестого ныне живущего "афганца" — инвалидность.

Ветераны-"афганцы" — это еще достаточно молодые люди в возрасте 35-50 лет, которые борются за социальную востребованность и которые многим могут дать фору по умению "зацепиться" за жизнь.

Наш союз стратегически определил для себя политическим партнером Соцпартию и вместе с социалистами намерен серьезно бороться за возможность решать проблемы своих собратьев.

— Коль уж вы затронули партийную тему, чем продиктовано ваше решение о вступлении в Социалистическую партию и соответствующая рекомендация всем бывшим членам партии «СВИЧА»?

— Партия "СВИЧА" всегда декларировала свою левоцентристскую направленность. То есть социалисты близки нам идеологически. Поэтому 42 тысячи членов украинской партии справедливости "СВИЧА" вступили уже в Соцпартию.

Кроме того, привлекает нас в СПУ реальная объединительная, если можно так сказать, идея. Считаю, что это именно та партия, которая способна "сшить" страну. Это близко нам, ведь в среде "афганцев" нет так называемой региональной конфронтации, где бы они ни жили — во Львове или Севастополе. Мы понимаем: время строить, а не разрушать.

И, само собой, мы будем делать все, чтобы впредь стали невозможными любые войны. Кстати, мы с самого начала выступали против введения наших войск в Ирак. Те, кто сам смотрел в глаза смерти и видел смерть друзей, особенно ценят человеческую жизнь.

— А о чем вспоминают бывшие «афганцы», вернувшиеся с войны, собираясь вместе спустя много лет?

— Когда мы собираемся вместе, то о войне вслух как-то говорить не принято — моветон вроде. Но многие ребята именно там познали настоящую дружбу, братство, поддержку, которые были между нами. И поэтому "афганские" песни всех берут за душу, и война эта снится по ночам всем нам. И мне она снится, и я в этих снах — не на протезах, а на своих собственных ногах.

— Вы удостоены многих высоких званий, наград, орденов и медалей. Какую награду вы считаете для себя самой ценной?

— То, что в моей роте в Афганистане не погиб ни один солдат. Были раненые, госпитализированные от упадка сил, но не убитые. Это было самое награжденное подразделение, при этом не потерявшее ни одного бойца. И для меня, как командира, это самая большая награда.

В эти дни исполняется ровно 30 лет со дня ввода советских войск в Афганистан

Тридцать лет отделяют нас от декабрьского дня 1979 года, когда по решению узкого круга лиц в руководстве СССР в Афганистан был введен ограниченный контингент советских войск. Затянувшаяся на 10 лет война в чужой стране унесла жизни 3360 жителей Украины, 72 пропали без вести или попали в плен. Ранеными из Афгана вернулись около восьми тысяч человек, инвалидами - почти пять тысяч… На этой войне лишился ног кадровый военный, выпускник Рязанского высшего воздушно-десантного училища Сергей Червонопиский. Сейчас генерал-майор, доктор политологии ходит на протезах и продолжает воевать за права и социальную защиту своих собратьев, возглавляя Украинский Союз ветеранов Афганистана.

Воспоминаниями об афганских событиях командир разведроты, первый комендант Кабульского аэропорта Сергей Червонопиский поделился с «ФАКТАМИ».

«Чтобы избавиться от вшей, проводили раскаленным шомполом от пистолета по рубцам тельняшки - вши аж трещали»

Сергей Васильевич, начало афганской войны стало для вас неожиданностью?

Да. Думаю, не только обычные советские граждане, но и большинство военных не ожидали подобного поворота событий. Если вы помните, в 1979 году в Иране победила исламская революция, там сложилась напряженная обстановка. И, когда нас подняли по тревоге и отправили в неизвестном направлении, мы решили, что летим в Иран. Только в самолете узнали, что конечный пункт прибытия - Кабул.

Вы в то время в каком звании были?

Я служил лейтенантом, командиром парашютно-десантного взвода 103-й Витебской парашютно-десантной дивизии. Никаких политических консультаций особисты с нами не проводили. Все было по-военному: задача поставлена - нужно выполнять! Чуть позже нам, конечно, кое-что разъяснили. Думаю, только потому, что десантники, выполнившие свою задачу, должны были уйти, а дальнейшие действия возлагались непосредственно на мотострелковые войска.

Как вас встречали в Кабуле, какая была обстановка?

Спокойная, обошлось без эксцессов. Правда, врезавшись в гору, разбился военно-транспортный самолет ИЛ-76. На его борту находились, кроме экипажа, 67 десантников и хозяйственный взвод нашего батальона. Это были первые потери непосредственно уже на афганской земле.

Поскольку мы шли с боевой техникой, то после десантирования, которое длилось более суток, нам сразу же поставили задачу: захватить Кабул.

Что подразумевалось под этим?

У каждого подразделения была своя цель. Мое подразделение блокировало мотострелковую дивизию афганской армии, мы не допустили ее выхода из места расположения. Не скрою, шли серьезные, ожесточенные бои.

Спецподразделения КГБ СССР «Гром» и «Зенит» брали дворец Амина и выполняли задачу по, так сказать, передаче власти новому руководителю Афганистана, которого мы привезли с собой в самолете. Представляете, 50 спецназовцев захватили здание, которое охраняли 300 человек. Этой уникальной операции нет аналогов в истории вообще и в истории спецназа в частности. Кстати, не менее уникальным было и десантирование нашей дивизии. Собственно говоря, подобных высадок десанта после Второй мировой войны не было больше нигде.

Скажите, после возращения в СССР вы давали подписку о неразглашении информации о том, что происходило в Афганистане?

Нет. Сейчас наша организация «Украинский Союз ветеранов Афганистана» активно занимается поиском и возвращением на родину военнопленных. Ведь до сих пор неизвестна судьба 48 человек. Они все еще находятся в плену или числятся пропавшими без вести. Многие пленники, оставшиеся по тем или иным причинам в Афгане, ассимилировались, приняли мусульманство, а отказавшихся просто сгноили в тюрьме. Сейчас собираем банк ДНК родственников наших солдат, чтобы идентифицировать погибших и вернуть их на родину. Вот недавно привезли в Украину останки рядового Петикова из Луганска.

Сергей Васильевич, какими были бытовые условия у наших ребят?

В первые дни войны - просто жуткие. При двадцатиградусном морозе (Кабул находится на высоте 1200 метров над уровнем моря) мы спали в палатках без печек! А вокруг - снег по колено. Солдаты стелили один брезентовый тент боевой машины на землю, ложились, не раздеваясь, не снимая теплого зимнего обмундирования, а вторым тентом накрывались. Укладывались плотно один к одному - солдаты и офицеры. Перевернуться на другой бок можно было только синхронно со всеми остальными. При этом, что удивительно, практически никто не болел.

Перед сном принимали по сто граммов?

Честно говоря, спирта для разогрева у нас тоже не было. Видимо, сказывалась концентрация каких-то физических сил организма, поэтому никто и не заболел. Кстати, чтобы просто подняться после такой ночевки, приходилось какое-то время шевелить руками и ногами - разрабатывать суставы. Только после этого можно было двигаться. В противном случае - если солдат по неопытности вскакивал сразу - ноги моментально подкашивались и человек падал.

… Спустя несколько недель после десантирования нам подвезли так называемые паларисы. Так мы называли трубы (запаянные с одного конца) с пробитыми дырками. Туда заливали солярку (дров в Афганистане и в помине не было), она горела, труба нагревалась и обогревала палатку. Потом, значительно позже, у нас появились нормальные печки и достаточное количество кроватей. Был даже период, когда солдаты спали втроем на двух кроватях: ложились на них не вдоль, а поперек. Когда кроватей стало вдоволь, мы ставили их в три яруса. Конечно, чего там скрывать, и вши завелись. Чтобы избавиться от них, накаляли в печке шомпол от пистолета и проводили им по рубцам тельняшки. Вши аж трещали, когда плавились… Ведь в то время и близко не было современных средств от насекомых.

Ужас какой…

Да! В феврале, только через два месяца после десантирования в Афганистан, у нас появились банно-прачечные комбинаты, где можно было и одежду пропарить, и самим помыться нормально - с мылом и горячей водой.

Расскажите, как кормили советских солдат?

Еда тоже, так сказать, соответствовала нашей экстремальной жизни. Бурную радость у солдат вызывали консервированные борщи советского производства. Лакомством считалось коронное солдатское блюдо - тушенка. Вы не поверите, но еще мы искренне радовались сушеному картофелю. А хлеб, который выпекали сами, был совершенно жуткий, по внешнему виду он напоминал мокрую глину. Но такие испытания продолжались лишь до тех пор, пока не наладили нормальную работу хлебопекарен.

Со временем мы приспособились даже срезать сало из свинины, которую привозили из Союза, - и cолили его. У меня в роте было два ящика из-под гранат, где хранился запас соленого сала. Его мы употребляли как сухой паек во время боевых действий. А в период затишья делали импровизированные сковородки и жарили на них сало с луком. Эту вкуснятину добавляли в консервированный борщ и таким образом получали более-менее съедобное блюдо - что-то похожее на еду.

«Во время боев моя боевая машина подорвалась на мине. Механик-водитель и наводчик-оператор погибли, а я остался без ног… »

Приоткройте завесу: какие были зарплаты у солдат и офицеров?

Нам платили чеками Внешпосылторга, которые можно было отоварить в СССР в спецмагазинах. Один чек приравнивался к одному рублю, но их еще можно было продать втридорога. С другой стороны, не имело смысла этого делать, так как за чеки можно было приобрести очень дефицитные в то время вещи. Я, например, когда прилетел в отпуск, купил себе в Москве приличную кожаную куртку, хорошие часы «Ориент». Офицерам платили около 200 чеков в месяц, а рядовым - от 10 до 15 чеков. Конечно, солдаты получали совершенно мизерные деньги. Кстати, напиток «Фанту» я впервые попробовал именно в Афганистане: ее можно было купить в специальных автолавках, которые привозили товары для солдат. Там же продавали диковинные для нас японские зажигалки, брелоки. Но по возвращении из Афганистана я не ходил по чековым магазинам, они мне уже были ни к чему. Ведь я приехал без обеих ног…

Можете рассказать, как это случилось?

Если вкратце, то во время боев моя боевая машина подорвалась на мине. Механик-водитель и наводчик-оператор погибли, а я остался без ног…

В интервью «Бульвару Гордона» Сергей Червонопиский рассказал об этом так: «Я уже уходил на повышение - помощником начальника штаба полка, даже сдал свое подразделение… Вышли на боевые действия. Я временно выполнял функции замкомандира батальона по технической части - зампотех сменился, а новый еще не приехал. И нужно было провести колонну машин с питанием, боеприпасами. Туда, на противотанковые мины, в принципе, нельзя было ехать, но… Я выматерился и пошел выполнять приказ дурака-майора, гонористого выпускника академии, пороха не нюхавшего. Одним словом, не должен был я в том бою участвовать».

Из Афганистана меня эвакуировали в Ташкент, - продолжает Сергей Васильевич. - Но раненых было столько, что в больницах палат не хватало. Поэтому нас, 96 человек раненых, положили в спортзале школы просто на полу, на матрасах.

Командование решало, в какой госпиталь меня отправить. Сначала хотели в Ленинград, в Военно-медицинскую академию, а затем все же отправили на родину, в Украину. В киевском госпитале я лежал около года.

К слову, дубленка, купленная в подарок маме, так и осталась в Афганистане. А вот магнитофон, который я привез домой в отпуск, цел. Так что у меня единственная память об Афганистане - этот уже старенький магнитофон «Шарп».

Как вы нашли в себе силы после тяжелейшего ранения не сломаться, не спиться, а продолжать активную жизнь?

Я же кадровый офицер, десантник! Как я мог опуститься? У нас в семье не было профессиональных военных. Правда, мой отец в свое время был военным, но потом работал в милиции. С другой стороны, родители и будущая жена поддерживали. Так что нельзя было опускаться, нужно было жить дальше. Меня пригласили на работу в горком комсомола. Сначала заведовал отделом, потом стал вторым секретарем, затем первым. Поверьте, меня никто не протежировал. Просто я оптимист и всю жизнь был очень напористым. И депутатом Верховного Совета СССР стал не по разнарядке, а в серьезной борьбе. У меня всегда была жажда жизни. Наверное, в этом секрет.

Вы упомянули о жене. Она не испугалась, что вы остались без ног? Не были ли ее родители против зятя-инвалида?

С Наташей познакомился, когда приезжал домой в отпуск из Афгана. Она каждые выходные добиралась ко мне в киевский госпиталь из Черкасс! Вместе с моим отцом была и в Ташкенте. На мине я подорвался 11 ноября 1981 года, а через год, 7 ноября 1982-го, мы с Наташей поженились. С квартирой нам повезло. Тут я не имею права промолчать: решением бюро Черкасского горкома партии мне предоставили трехкомнатную квартиру. Поэтому низкий поклон людям, принявшим тогда это решение.

Что касается родителей жены, то будущая теща поначалу была против нашего брака. А вот отец Натальи оказался более мудрым. Он сказал: «Определяйтесь сами». Теперь, когда я уже сам дважды отец, я их прекрасно понимаю. Более того, сейчас у нас с тещей прекрасные отношения - она у меня золотая.

Десантник, председатель "Украинского Союза ветеранов Афганистана", оставшийся без обеих ног в Афганистане, после начала боевых действий на востоке Украины написал десяток писем первым лицам государства со своими предложениями о сотрудничестве, но ни на одно из них не получил ответа.

«Пане президенте! За період вашого перебування на посаді президента України ви підписали закони України, які значно погіршили рівень життя населення України, перш за все ветеранів і пенсіонерів…. Ви, пане президенте, ухиляєтесь від прямого діалогу з ветеранами, з реально існуючими всеукраїнськими ветеранськими організаціями, ігноруєте їх ділові пропозиції, віддаючи увагу і демонструючи пріоритет «фейковим» лідерам і організаціям, які не мають реального людського наповнення». А письмо, которое председатель Украинского Союза ветеранов Афганистана написал главе Верховной Рады Владимиру Гройсману, он подписал: «С неуважением к вам и 226 депутатам»…

— Все они голосовали за снятие льгот, поэтому уважения все они и не вызывают, — объясняет Сергей Васильевич. — Совсем недавно со всех семей Героев Небесной Сотни и участников АТО сняли льготы. После возмущений их вернули. Но семьи погибших афганцев, которые также потеряли государственную поддержку, в список тех, кто имеет право на компенсации, не попали. В итоге без льгот остались десятки семей, для которых пенсия на детей давала возможность выжить. Мы уже молчим о жилищной программе — до сих пор многие ребята, ставшие инвалидами вследствие травм и ранений, полученных в Афганистане, не получили положенные им квартиры. Мы понимаем, что все сложно, что в стране война, и поэтому не педалируем ситуацию. Но это же не означает, что наших подопечных нужно лишить всего. А добиться справедливости никак не можем. Нас не слышат. Хотя мне все чаще кажется, что просто не хотят слышать. А так как нас не уважают, то почему я должен уважать их?

Во время поездки в Америку Сергей Червонопиский познакомился с американским пехотинцем, который в результате ранения в Ираке потерял обе ноги и руку

Десантник Сергей Червонопиский никогда не отличался покладистым характером. Да и как может быть иначе. Он, боевой офицер, командир десантного взвода, первые дни выполнял функции коменданта Кабульского аэропорта. А через два года службы потерял в Афганистане ноги. Встав на протезы, Сергей Васильевич создал мощную ветеранскую организацию, которая уже много лет отстаивает интересы воевавших людей. Огромную роль афганцы сыграли на Майдане. Первые палатки были поставлены на Майдане по решению киевского городского союза ветеранов Афганистана. А заместитель его председателя — Олег Михнюк — стал командиров 8-й сотни. К сожалению, он погиб в зоне АТО, куда отправился воевать. Уже посмертно он был удостоен звания Героя Украины.

Этот снимок сделан на Майдане зимой 2014 года. Рядом с Сергеем Червонописким без жилета организации ветеранов Афганистана стоит Олег Михнюк

— Мы же умеем воевать, поэтому посчитали делом чести защитить студентов, детей, которые хотят жить в нормальной стране, по законам, которые работают, — продолжает Сергей Васильевич. — А с началом войны многие из нас пошли в зону АТО. Кто в добровольческие батальоны, кто получил повестку и был оформлен в Вооруженные силы Украины. На данный момент только из Киевской области погибли восемь ветеранов, состоявших в нашей организации. В общем же, в зоне АТО мы потеряли около 80 афганцев. Каждый для нас — огромная потеря. Мы же думали, что нам уже не придется воевать. Тем более на своей земле.

В самом начале войны только волынская организация «Украинского Союза ветеранов Афганистана» передала военным 820 бронежилетов, три тысячи аптечек, шесть джипов, 120 печек, 25 «ночников». Афганцы, как и все волонтеры страны, помогали одевать и и кормить армию.

— Когда наших бойцов стали брать в плен, мы тут же начали вести переговоры об их освобождении, — продолжает Сергей Васильевич. — В России же у многих из нас остались сослуживцы, связи среди крупных военных начальников. Через них мы и начали искать возможность вытаскивать украинских ребят — и живых, и тела погибших. Благодаря усилиям нашей организации более четырехсот пленных освободили, более пятидесяти «двухсотых» доставлены с той стороны, чтобы их можно было похоронить дома. Один из самых известных наших переговорщиков — Иса Курамагамедов договорился, забрал и привез родным более тридцати погибших и пленных. Не раз ему приходилось лично раскапывать братские могилы, находясь под прицелом боевиков. Но доверие к нему, как к афганцу, настолько высокое, что ему разрешали заходить туда, куда не пускали официальных представителей. Все два года мы не можем наладить нормальное сотрудничество с СБУ. А я уверен: если бы мы вместе занимались всем этим, если бы мы участвовали в переговорах, в плену не оставалось бы столько пленных.

В кабинете у Сергея Васильевича все связано с событиями, которые ему пришлось пережить в Афганистане. Для него и та война еще не окончена.

— Наша организация «Украинский Союз ветеранов Афганистана» активно занималась поиском и возвращением на родину военнопленных и продолжает это делать. До сих пор неизвестна судьба 48 человек. Они могут находиться в плену или числятся пропавшими без вести. Многие оставшиеся по тем или иным причинам в Афгане, ассимилировались, приняли мусульманство, а многих отказавшихся сгноили в тюрьме. Чтобы выяснить правду и точно знать судьбу наших бойцов, мы создали банк ДНК-данных родственников солдат, чтобы можно было идентифицировать останки и вернуть их на родину. Этот наш опыт все же взяли на вооружение, берут у родственников пропавших ребят данные, чтобы затем можно было провести экспертизу останков и определить, кому они принадлежат…

Сергей Васильевич, несмотря на то, что ходит на протезах, очень активный и деятельный. И он хорошо понимает, что чувствуют ребята, в один момент ставшие инвалидами войны.

— Я был ранен в ноябре 1981 года. Нужно было провести колонну машин с питанием и боеприпасами, — вспоминает десантник. — Приказали идти на противотанковые мины… Я выматерился и пошел выполнять приказ дурака-майора, гонористого выпускника академии, пороха не нюхавшего. И наша машина подорвалась. Двое ребят, которые находились в броне вместе со мной, механик-водитель и наводчик, сразу погибли, командира взвода контузило, а мне оторвало обе ноги. Из Афганистана меня эвакуировали в Ташкент. Но раненых было столько, что в больницах палат не хватало. Поэтому нас, 96 человек раненых, положили в спортзале госпиталя просто на полу, на матрасах. Затем меня отправили в киевский институт ортопедии, где я провел около года. Со мной в палате лежали пациенты, которым ампутировали одну из конечностей из-за осложнений диабета, кто-то попал под трамвай и стал инвалидом. И я раненый на войне. Да еще осколок обе губы рассек так, что во рту сквозняк гулял. Медсестрички смотрели на меня и плакали. Так сейчас никто не может сдержать слез, глядя на ребят, покалеченных в Донецкой и Луганской областях.

Когда начали протезировать нынешних участников боевых действий, один из ведущих специалистов в этой области Александр Стеценко, который возглавляет «Ортотех-сервис», созданный при поддержке Украинского ветеранского союза Афганистана и который в том числе занимается сложным протезированием, познакомил меня с Сашей Чалапчием, который тоже остался без обеих ног и как раз учился ходить на новых металлических. Я ему показал и рассказал, как и что происходило со мной, что было удобно, что переделывали. В этом вопросе миллион нюансов. Кроме того, я активно ездил в военный госпиталь с другими афганцами, навещал ребят в травматологии. Мы проходим по всем палатам. Каждый раз это большое потрясение для меня и поддержка для раненых. Ребята благодарят за разговоры, встречи. И я вижу, как для них это важно.

Слева направо: Протезист Александр Стеценко, Александр Чалапчий, Сергей Червонопиский и еще один боец, потерявший ноги в зоне АТО

А я, пообщавшись со многими, пришел к неожиданному выводу: нужно как можно скорее возрождать уроки начальной военной подготовки. Многие наши бойцы получили тяжелейшие ранения только потому, что не были готовы к военным действиям, не владели оружием. А учили их мало времени — нужно было быстро давать отпор врагу. Когда я начал выяснять, как сейчас занимаются с детьми в школах, оказалось, что учебников нет, да и урока такого давно уже в программе не осталось. А ведь сейчас старшеклассники сами интересуются оружием, готовы служить в армии, потому что своими глазами увидели: страну нужно защищать. Да и, к счастью, сейчас увеличилось доверие к военным, армии. Это хорошо. Это нужно культивировать.

Когда Арсений Яценюк был премьер-министром, я передал ему и предложил в качестве учебника «Підручник бійця територіальної оборони», который мы уже давно разработали и издали.

В нем собрана вся необходимая информация об оружии, организации военных подразделений, оказании первой помощи. В общем, необходимый начальный минимум. Сейчас экземпляр в руки получил и Гройсман. Он его передал в Министерство образования. И там уже есть некоторые подвижки по его внедрению в школы. Посмотрим… У нас уже есть прекрасный пример. Учительница одной из школ, с которой наша организация много лет дружит, взялась преподавать военно-патриотическое воспитание по нашей книге. И очень быстро она стала самой популярной в школе.

Сергей Васильевич много лет регулярно встречается с курсантами самых разных военных учебных заведений. И считает, что в школы нужно вернуть уроки военно-патриотического воспитания

Мальчишек, я считаю, нужно не только учить собирать и разбирать автомат, но и обязательно позволять им выстрелить. Знаете, у нашей организации около двухсот военно-патриотических клубов по всей Украине. На их базе и можно было бы готовить молодежь. Нам всем нужно объединяться, брать друг у друга лучшие идеи, чтобы укреплять свою страну и развивать ее. Но чиновники и государственные деятели считают иначе. А ведь именно правильное воспитание детей даст свои результаты. Важно проводить самые разные фестивали, вместе с детьми открывать памятники. Они должны знать историю, героев. По всей Украине мы открыли 458 памятников воинам-афганцам, в девяти областях они уже есть в каждом районном центре.

Именно потому, что мы так много сделали за годы существования нашей организации, я болезненно реагирую на нежелание чиновников использовать наш опыт. Знаете, на обращения Героя Украины президент страны должен отвечать лично. Я отправил Петру Алексеевичу девять писем, последнее — в апреле, со всеми своими идеями. Среди наших предложений были и такие: зачислять на учебу в высшие учебные заведения детей погибших и тяжелораненых участников антитеррористической организации без экзаменов, привлекать ветеранов — участников боевых действий в Афганистане на должности инструкторов учебных центров, советниками в военных и правоохранительных подразделениях, переоборудовать вертолетную площадку Януковича в центре Киева в реабилитационный центр. Разве это не правильно? Но ответа не дождался до сих пор. А от Яценюка, когда он был премьер-министром, ответ пришел на… черновике. То есть на обороте ответа был напечатан какой-то текст. Видимо, чистого листа я не заслужил. Что тут еще скажешь?

К сожалению, сейчас я вижу только одно: в отличие от простых людей, от воюющих солдат, руководство страны не хочет прекращения войны. Она им выгодна. Она приносит миллионные прибыли. Но я остаюсь по жизни оптимистом. Кроме того, напористость — одна из черт моего характера. Поэтому я буду пытаться делать то, что считаю нужным для своей страны, и дальше.

Когда это необходимо, Сергей Васильевич вместе с такими же, как он, ветеранами-афганцами выходит на пикетирование Верховной Рады.

Виолетта Киртока, «Цензор.НЕТ»