Я работаю с детьми, от которых отказались. Дети-отказники и их родители: кто виноват и что делать

На кадрах, снятых вечером 6 апреля, сквозь стекло видно, как одна из медсестер в палате малышей-отказников швыряет в кроватке восьмимесячную девочку, от которой отказались родители.

По словам жительницы Новосибирска Татьяны, снявшей возмутительное видео, в этот момент медсестра пришла в палату делать ЭКГ другому ребенку, но что-то в поведении девочки на соседней кроватке вызвало у женщины в белом халате приступ агрессии.

«Она подходила к этой девочке, поднимала ее и бросала, потом швыряла по кровати, беря за одну ручку. Я не поняла вообще причину такого поведения, может, потому что ребенок, видя ее, начал двигаться, греметь в кроватке... Причем, несмотря на такое отношение, девочка не плакала. Я думаю, значит, это не первый раз», - приводит слова очевидицы радио «Комсомольская правда».

В СУ СКР по Новосибирской области после проверки информации и изучения шокирующего видео возбудили уголовное дело по статье УК РФ «Оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности жизни или здоровья потребителей». «По данным следствия, в 2017 году в детскую ГКБ № 4 имени В.С. Гераськова из перинатального центра одного из роддомов Новосибирска для прохождения лечения поступил новорожденный ребенок. В апреле 2018 года одним из пациентов больницы на камеру мобильного телефона было зафиксировано, как медицинский работник при проведении обследования указанного жестоко обращается с ним», - сообщил официальный представитель СУ СКР по региону Дмитрий Чечулин.

Фото с официального сайта больницы №4 имени Гераськова

Главный врач детской городской больницы №4 Владимир Протопопов прокомментировал текущую ситуацию корреспонденту сайт: «По результатам размещения видеоролика в интернете проводится доследственная проверка следственным комитетом по Ленинскому району Новосибирска. Выясняется достоверность данного ролика, опрашиваются наши сотрудники. И качество, и достоверность нужно сначала проверить и доказать. Сейчас опрашивают людей, будет дано резюме по результатам этого инцидента, если можно так назвать его. А пока не установлены ни лица, ни время, ни достоверность. Ничего. Все должно быть в рамках закона. Одним словом, сейчас работает Следственный комитет», - подытожил главврач.

Главный врач специализированного Дома ребенка №1 Лариса Паутова, где также проживают оставшиеся без родителей малыши, пояснила: если ребенок заболел и попал в больницу, ответственность за него полностью перекладывается на медучреждение. В редких случаях, например, для плановой операции, вместе с малышом в больницу ложится сотрудник по уходу, но только в случае острого состояния маленького пациента. За 23 года работы к Ларисе Юрьевне поступали дети из ГКБ № 4 имени Гераськова. Главврач Дома малютки уверяет, что отношение к малышам в этой больнице всегда было идеальным.

«Отказники к нам поступают прямо из родильного дома, некоторых привозят сотрудники полиции. «Избитые» дети поступают только от мам. Встречаются с пробитой головой, с ожогами, - говорит главный врач Дома малютки. - Вообще отношение медработников к домашним детям и отказникам примерно одинаковое. Четвертая больница такая же хорошая, наши дети редко поступают туда, только по индивидуальной договоренности. Поступил новорожденный трехдневный, вообще необследованный. Я договорилась с заведующей «четверки», потому что там база классная, и отношение хорошее».

Лариса Юрьевна поделилась своим отношением к вопиющему случаю избиения младенца: «Всегда встречается какая-нибудь неадекватная личность, это человеческий фактор. Я считаю, что просто попался такой сотрудник, это ж надо любить детей – у меня, например, случайных людей нет, все по 40 лет работают. Может, там в силу текучки кого-то новенького взяли, или наоборот, «выгорел» человек, устал. Малыши до четырех лет даже пожаловаться не могут», - вздыхает Лариса Паутова.

Заболевшие ребятишки из Дома малютки в основном попадают в 3-ю городскую больницу в Мочище. Главный врач этой больницы Татьяна Комиссарова сказала, что ей очень сложно комментировать ситуацию, «потому что медицинский персонал ориентирован исключительно на то, чтобы эффективно и добросовестно ухаживать за любыми пациентами. Какая разница, с родителями они или без. Если ребенок находится на территории медицинской организации - это наша зона ответственности, и мы должны обеспечить адекватный полноценный уход. Дети-отказники у нас лежат в отдельных палатах по 2-3 ребенка под патронатом специалистов организации «Солнечный город». Наши медсестры лечат их и обслуживают, а ухаживает за детьми персонал «Солнечного города».

Под проект с названием «Больничные дети» от детского фонда « » попадают одинокие малыши до пяти лет, оставшиеся без попечения родителей, а иногда и домашние дети, с которыми в стационаре в силу определенных обстоятельств не могут находиться родители. Тогда их заменяют профессиональные няни. Специалисты фонда вспоминают ситуации, когда мама, воспитывающая одна четверых детей, не могла лечь в больницу с малышом, и ей на помощь пришли волонтеры. Жаль, что в 4-й детской больнице нет такой программы.

«То, что произошло в 4-й больнице - это чудовищная история. Слава Богу, в нашей практике таких ситуаций, как эта, не было. И в больницах, где мы работаем, с таким вообще не сталкивались, - говорит PR-директор детского благотворительного фонда «Солнечный город» Мария Малкина. - Конечно, я понимаю, что у персонала больницы – врачей и медсестер - нет достаточного времени, а иногда и просто сил для того, чтобы заботиться о таких детях. А ведь дети, оставшиеся в одиночестве, требуют еще большего внимания. Ребенку трудно выздоравливать, если с ним никто не играет, его не успокаивают и не объясняют, что вообще происходит. Если к ребенку два дня никто не подходит – это большой удар по психике, уровень стресса повышается, это очень страшно. Наши няни как мамочки – бегают, заботятся, играют, кормят, успокаивают. И дети выздоравливают быстрее, им легче, не страшно».

«Нам стыдно за коллег»: медики районных ЦБ о поступке новосибирской медсестры

Александр Поцелуев, главный врач ЦРБ города Купино:

– Это дикость, я так считаю. У меня врачебный стаж – 32 года, руковожу нашей центральной больницей 8 лет, рад, что подобного отношения к пациентам у нас не было.

Отказников в роддоме нет уже давно. В детское отделение иногда попадают детки из неблагополучных семей. У нас они проводят некоторые время. Не помню случая, когда бы им требовалась серьезная медицинская помощь, но недовесы есть. За время, проведенное в больнице, малыши получают полноценное питание и быстро идут на поправку. Их поддерживает медицинский персонал, подкармливают мамочки с детьми, которые здесь же проходят лечение.

Вопиющий случай в новосибирской больнице вызывает сочувствие к ребеночку и стыд за тех, кто в белом халате должен проявить профессионализм и оказать помощь.

Юлия Шкуратова, медсестра детской поликлиники Черепановской ЦРБ:

– Мне не верится, что такое могло произойти. Ведь, как правило, медики, которые работают с детьми, по сути, сами дети. А видео либо смонтировано, либо на нем кукла или муляж. Ну, в крайнем случае, у этой медицинской сестры большие проблемы с психикой.

Что касается детей-сирот, к ним в больнице очень трепетное отношение. Даже если брать стационар, у них отдельная палата, где есть практически все. Созданы условия, максимально приближенные к домашним.

Еще один момент – ребенку всего 8 месяцев. В этом возрасте он может раздражать только, если его что-то беспокоит: он голоден или нужно поменять подгузник. Но в любом случае это не повод его бить или швырять.

В одну из ночей в республиканской инфекционной больнице плакали шестеро маленьких детей-отказников. Малышки разбудили постояльцев соседних палат и заставили их сильно переживать, ведь никто из медперсонала к детям долго не подходил. Продолжалось это три часа.

– Около 12 ночи, когда мой ребенок уже спал, из соседней палаты послышался детский плач, – рассказывает петрозаводчанка. – Вместе с соседкой по палате, которая тоже лежит вместе с ребенком, мы распереживались. Знали, что в той палате находятся дети от полугода до трех лет без родителей, отказники. Тем временем плач становился все сильнее, я такого в жизни не слышала – просто истерика. Мы ждали, что к детям подойдут медсестры – их двое дежурило в ту ночь. Но детей никто и не думал успокаивать (я потом прочитала инструкцию, по которой медперсонал не обязан успокаивать детей, носить на руках малышей). Так продолжалось до трех ночи. Дети никак не унимались, а мы не могли отойти от своих малышей, к тому же ходить по палатам нам не положено. Когда крики стали невыносимыми, я пошла на пост – там спали медсестры…

По словам женщины, на ее увещевания одна из медсестер все же поднялась и пошла к орущим детям. Потом она вышла из палаты со шприцем в руке – дети успокоились, пишет издание.

– Мы предлагали свою помощь, может, смесь для малышей приготовить, но получили ответ: «Ничего не надо»… Наутро я написала в Росздравнадзор, уполномоченному по правам человека в Карелии, позвонила на «горячую линию» республиканского Минздрава. Такие же, как я, мамочки говорили мне, что не надо никуда лезть, могут на ребенке отыграться. Но разве можно молчать, ведь если сообщить о происшествии только главврачу – все закончится внутренней проверкой. У меня нет претензий к больнице, врачам и остальным медсестрам. Но этот случай, уверена, нельзя оставлять без внимания.

Как пишет «Черника», перед поступлением в дом ребенка малышей должны тщательно обследовать медики. А поскольку в детских больницах – республиканской и городской – за последние четыре-пять лет отделения младшего детства «оптимизированы» (в республиканской больнице такое отделение на 20 боксов просто превращено в склад, а дети от 3 месяцев до 2 лет размещаются в центре патологии речи), то всех малышей-отказников везут в инфекционку, где они цепляют вирусы и поэтому подолгу – порой месяцами – лечатся и обследуются.

Издание приводит в пример другую историю, которая произошло недавно в той же больнице. Там девочка-отказница облила себя какао, и никто за весь день из медперсонала к ней не подошел.

– Внучка засняла малышку на планшет и отправила мне видео, – рассказала знакомая. – Я стала звонить на пост отделения, дескать, переоденьте ребенка! Так меня еще и отчитали. А внучка вечером стала рассказывать мне, как медики заботятся о брошенной родителями девочке, явно со слов взрослых – ребенок так не говорит… На следующий день мы обнаружили, что окно палаты, через которое общались со своим ребенком, заклеено бумагой.

Журналист издания решил проверить, чем же занимается карельский детский омбудсмен Оксана Старшова, раз за ее спиной происходят такие жуткие вещи.

Решила заглянуть на сайт уполномоченной. Было интересно, что изменилось в работе Оксаны Старшовой после того, как на «круглом столе» Общественной палаты Карелии граждане призвали ее к ответу за бездеятельность – «Черника» рассказывала читателям об этом в декабре прошлого года.

За последние три месяца никакого прорыва в работе омбудмсена, судя по новостям на сайте, не произошло. Да, появилась информация о создании экспертного совета, формирования которого правозащитная общественность добивалась от Старшовой не один год. Но что это за «совет», кто в него вошел – тайна. Известно лишь, что уполномоченная не позвала туда гражданских активистов, которые знают истинное положение детей в Карелии и умеют защищать права несовершеннолетних. На размещенном фото «совета», сделанного во время выезда в петрозаводский Дом ребенка, можно разглядеть саму Оксану Старшову, руководителя движения АWARD Елену Антошко и представителя благотворительного фонда «Материнское сердце» Галину Власову, которая когда-то выдвинула кандидатуру Старшовой в омбудсмены, и все… Такой вот «междусобойчик»!

«В ходе работы особое внимание уделялось тому, какие действенные меры поддержки и профессиональной помощи семьям, оказавшимся в трудной жизненной ситуации, способствуют возврату малышей в семьи, содействуют укреплению детско-родительских отношений», – говорится в информации об этом заседании. Много бюрократических фраз, а что за ними? Детей-отказников в Карелии меньше не становится. Они плачут в детской инфекционной больнице, проводя свою едва начавшуюся жизнь в кроватках, а не рядом с любящими родителями или опекунами. Они ждать не могут, ведь каждый день в больнице – это огромный минус в развитии, это ущерб детскому здоровью и будущему интеллекту…

Здравствуйте.
Меня зовут Ольга, я из Магнитогорска. В этом посте мое утро, вечер и полдня с малышами-отказниками. Это понедельник, 28-е октября.
Три месяца назад я стала волонтером. Сегодня я расскажу вам о том, куда попадают малыши-отказники из роддома и как они там живут.

К детям я пойду после обеда, а пока - подъем.
1.

Водные процедуры
2.


Кошачий завтрак
3.


Посуду надо мыть. Хотя бы изредка.
4.


Занимаюсь йогой
5.


Класть ногу за голову, как инструктор, я пока не умею)
6.

Чай с печеньем и конфетами
7.

Читаю ленту
8.

Кошка спит
9..


Котенок лежит
10.


Делаю домашнее задание
11.


12.


Яичница на обед
13


И чай. И к чаю.
14.


Книга интересная, но с монитора воспринимается тяжело. Надо будет найти бумажный вариант.
15.


Ковроугодное фото перед выходом
16.

17.


Беру с собой влажные салфетки - их часто не оказывается, а вещь нужная.
У нас в городе время от времени проводят сбор памперсов для детей-отказников. Если захотите поучаствовать в таком сборе в вашем городе - приложите к памперсам пачку влажных салфеток - их вечно не хватает.
18.


В путь.
19.


По дороге в больницу. После роддома отказники попадают в детскую больницу, а, уже после обследования - в детский дом.
20.

21.


Раздевалка. На вешалке висят халаты, в том числе и мой.
22.

Халат у меня не белый, как и тапочки.
23.


Прихожу в палату к детям.
Кто-то спит.
24.


Кто-то - не спит.
25.


И еще кто-то спит.
Сегодня малышей всего трое, чаще всего их бывает от четырех до шести. Дети с хорошим здоровьем быстро уезжают в детский дом, а с проблемами со здоровьем - остаются здесь дольше, и мы успеваем подружиться.
26.


Меняю пеленки. Днем, до вечернего купания, дети лежат без подгузников, но не от жадности медперсонала или нехватки памперсов, а чтобы дышала кожа.
На фото № 29 - Даша. У нее единственной из всей палаты есть имя и семья. Остальные дети остаются безымянными до детдома. Называют их по фамилиям.
Даша лежит здесь из-за проблем со здоровьем. Я не знаю, почему с ней не лежит никто из родственников.
В эту палату попадают не только отказники, но и дети, чьи мамы по каким-либо причинам не могут лежать вместе с ними, а так же - маленькие смертники, новорожденные и уже обреченные. На моей памяти один малыш -ребенок наркоманов с неоперабельным пороком сердца уже умер. Он лежал под капельницей, рядом с кислородной трубкой и синел, стоило вынуть его из кроватки для смены памперсов. Еще один постоянный пациент этой палаты - мальчик с гидроцефалией, межпозвоночной грыжей и парализованными ножками сейчас в реанимации.
27.


Здесь есть ванна.
28.


Пеленальный стол со средствами детской гигиены и пеленками на полках, тумбочка с весами, памперсами и распашонками.
29.


Есть магнитофон, теплое, уютное отделение (когда я пришла сюда в первый раз, то поразилась, каким уютным, оказывается, может быть больничное отделение) и замечательный, ласковый медперсонал. Только мам нет.
30.


Фактически, я выполняю обязанности нянечки: кормлю детей, меняю им пеленки и подгузники; переворачиваю, даю соски и пытаюсь развлечь, когда они плачут (брать малышей на руки запрещено); купаю.
Было бы неплохо, чтобы в этой палате была своя нянечка, находящаяся с детьми постоянно, но такой должности не предусмотрено.

Раз есть магнитофон - должна быть и музыка. Здесь частенько включают детям радио. Я узнала от знакомого психолога, что грудные дети не воспринимают речь в записи, как живую речь, любая запись, кроме классической музыки для них - шум. Поэтому, я выключаю радио и стараюсь побольше с ними разговаривать. Или мы "колбасимся" под Ализбара или классическую музыку.
31.


У каждого малыша на кроватке бирка и именем и фамилией матери, датой рождения и поступления и весом при рождении.
32.


Переодеваю девочку в распашонку. Чаще всего детей тут пеленают с руками (они так спокойнее спят).
33.

Время обедать
34.


35.


36.


Так хотел есть, аж заснул)
37.


Пока есть время - готовлю пеленки и памперсы для вечернего купания.
38.

Вид из окна
39.


40.


Меняю пеленки. После обеда это приходится делать часто.
41.


Малыши успокаиваются. Я сажусь на стул и пою им песенки. Они засыпают. В качестве колыбельных на ура идут "Потерянный рай" и "Прогулки по воде".
Вот в таких кроватках они спят, едят и бодрствуют.
42.

И вот в таких
43.

Поиграем?
44.


Перед купанием нужно взвесить малышей и записать их вес до грамма.
45.


Дезинфицирую ванну.
46.


И мою.
47.


Раздеваю и взвешиваю мальчика.
Мальчик был не в настроении, поэтому выкупала я его быстро.
Вытираемся.
48.

Надеваем памперс.
49.

И заворачиваемся с капюшончиком, т.к. голова мокрая.
50.



Раздеваю и взвешиваю девочку.
51.


А, вот ей купаться нравится, и мы с ней долго "плаваем".
52.


Надеваем памперс.
53.

И в кроватку.
54.


Снова мою и дезинфицирую ванну.
Раздеваю и взвешиваю Дашу.
Ей купаться всегда нравилось.
Потом точно так же вытираю ее, надеваю памперс и пеленаю с капюшончиком.
55.


Ужин сегодня почему-то задержали, и малыши ответили на это громким протестом.
Молочную смесь перегрели, я пробую температуру на руке и остужаю бутылочку под краном.
56.


Чистенькие. Ужинаем.
57.


58.


59.


60.


Пора домой.
61.


Больничный двор в сумерках.
62.


Дома я капаю эфирные масла на соль и принимаю ванну.
63.


Нефотогеничный ужин: дыня и минералка. Вода с водой, но я очень хочу пить.
64.

"Теория большого взрыва" и вечерние посиделки в интернете.
65.


.

Пора спать.
66.

.

Маленькая подмосковная больница, палата на 6 мест. За окном бушует весна. Но здешние дети солнце видят только через оконное стекло.

С ними некому гулять. Их некому любить. Порой нет даже человека, который просто взял бы их на руки, покачал, поагукал… Взрослые появляются перед ними всего на несколько минут: покормить, сменить одежду, дать лекарство…

Эти дети - отказники. Те, кому не нашлось места ни в родной семье, ни в сиротском заведении. Дважды проклятые. Мест в домах ребенка не хватает, и своей очереди приходится ждать порой по нескольку лет. Ждать можно только здесь - в обычной детской больнице. Где нянечек не хватает даже для “законных” больных…

Мы почти ничего не знаем о них. Лишь изредка всплывает информация о безобразиях, творящихся с этими детьми: где-то им заклеили рты - чтобы не плакали, где-то привязали к батарее - чтоб не падали. Вот, собственно, и все.

Проблема отказных детей, живущих в больнице, долгое время вообще замалчивалась, - говорит председатель комиссии Общественной палаты по вопросам социального развития Александра Очирова. - Мне о ней стало впервые известно случайно, от мамочек, которые лежали со своими детьми в больнице и увидели этих обездоленных крох…

По закону, когда ребенок получает статус “отказного” в роддоме или изымается из неблагополучной семьи, он попадает в стационар детской больницы, чтобы пройти там обследование, и затем должен быть направлен в сиротское заведение. Но зачастую отказные дети годами находятся в больнице - не по медицинским показаниям, а потому, что дома ребенка переполнены.

В больницах не предусмотрено дополнительных штатных единиц (врачей, воспитателей, нянечек) для отказников - и персонал при всем желании не может уделять им внимание, гулять с ними, - продолжает Очирова. - Поэтому многие дети за все время своего пребывания в больнице ни разу не были на улице, некоторые даже не выходят из палат.

С каждым днем у малышей-отказников уменьшается шанс стать нормальными людьми. С каждым днем они, лишенные общения, все больше отстают от своих сверстников в физическом и психическом развитии. Зачастую дети попадают в больницу здоровыми, а выходят с больничным синдромом не разговаривают, не улыбаются, не умеют играть.

Дети все время лежат в кровати, так обслуживающему персоналу легче с ними работать, - рассказывают волонтеры - добровольцы, которые помогают больничным малышам. - Иногда над теми, кто пытается вставать, натягивают специальную сетку - чтоб лежал…

Совершенно недопустимо, чтобы самое важное время своего развития, когда закладываются основы человеческой личности, будущей судьбы, дети проводили в больницах фактически в одиночестве, - объясняет детский психолог Елена Логинова. - Ведь сразу после появления на свет младенец должен развить кору головного мозга, передать ей функции хватания, ползания, хождения и т.д. Сделать это можно только с помощью взрослых. Работа эта настолько мощная, что за два года жизни вес мозга младенца удваивается. Потом это время наверстать очень сложно, а иногда и невозможно.

В палате отказников одной из подмосковных больниц (не буду называть ее, дабы не навлечь на врачей начальственный гнев) я появилась в обществе волонтеров. Эти люди оказывают всяческую помощь - привозят одежду, памперсы, игрушки. Но главное - не позволяют отказникам превратиться в “растения”. Играют с ними, гуляют, разговаривают…

Движению волонтеров уже три года. Большинство добровольцев - мамы, в свое время находившиеся в больницах с собственными детьми.

У всех у нас семьи, но находим время и для больничных малышей, - рассказывает активная участница движения Марина Андреева. - Я, например, сейчас собираюсь бросить работу, благо муж в состоянии обеспечить семью. А то сижу в офисе с бумагами и думаю: “Что я тут делаю? Меня там, в больнице, дети ждут”.

Наше появление в палате отказников вызывает радостную суету. Кто-то из малышей тянет к нам руки, кто-то показывает свои богатства - погремушку, мишку… Самая старшая в палате, 4-летняя Сонечка, обнимает меня так, будто я самый любимый человек в ее жизни. Я с опаской оглядываюсь на прозрачные окна палаты. Мне уже сообщили, что в большинстве больниц волонтерам и иже с ними брать детей на руки, общаться запрещают. Почему? Скорее всего медперсонал не хочет приучать детей к рукам. Но в этой больнице, кажется, можно. Беру девочку на руки - и в миг оказываюсь зацелованной.
Хочу вручить ей принесенную игрушку - лохматого щенка, но Марина останавливает меня. “Отдай лучше Наташе! Сонечка и так счастливица - на нее уже готовят документы усыновители…”

Усыновление, опека, нормальная семья - единственное спасение для таких детей, - констатирует руководитель объединения волонтеров Елена Альшанская. - Кто вырастет из отказника, который в детстве видел только железную решетку своей кроватки да больничные стены? Этим детям не поможет дом ребенка, даже самый лучший. Только семья!

Между тем именно отказникам труднее всего найти семью. “Засекреченных” больничных детей усыновляют редко, о них просто никто не знает. А у чиновников, как водится, есть дела и поважнее.

СПРАВКА “МК”
Официальной статистики по отказникам нет. По данным Департамента молодежной политики, воспитания и социальной защиты Минобразования РФ, количество детей-сирот, находящихся в больницах, приютах и других учреждениях временного пребывания, составляет 11 388. 11 388 ДЕТЕЙ СЕЙЧАС ЛЕЖАТ ПОД СЕТКАМИ НАД КРОВАТКАМИ! ОНИ НИКОГДА НЕ ВИДЕЛИ СОЛНЦА! ИХ НИКОГДА НЕ ОБНИМАЛИ ПЕРЕД СНОМ!
Например, в Подмосковье около 620 отказников живут в больницах. Только в одной городской детской больнице г. Читы сейчас живут 70 отказных детей. В государственной клинической больнице Краснодара - 35 отказников. В Екатеринбурге - 250, в больницах Новосибирска и области - около 200.

Когда я публикую этот материал, главврач и заведующая отделения Самарской больницы им.Семашко, откуда регулярно поступала информация о жестоком обращении персонала с никому не нужными детьми-сиротами, уже отстранены от должностей. Кстати, благодаря мгновенной реакции на информацию Павла Астахова.

В отношении куратора больницы и главного педиатра Самары ведется расследование.

Напомню, что в инфекционное отделение привозят не только беспризорных детей, но в первую очередь - безнадзорных, тех, кого на усмотрение опеки забирают из дома. В качестве иллюстрации из жизни: Тимошу Русакова, двухлетнего малыша из Орехово-Зуево, от мамы увезли прямо в инфекционное отделение больницы, где продержали в одиночке 2.5 месяца, пока его не удалось спасти.

Оригинал взят у mayakovskaya_k в Дети второго сорта

Расследование. Следственный комитет проверяет медперсонал больницы им. Семашко - их подозревают в жестоком обращении с детьми

Скандал в больнице имени Семашко: пациенты утверждают, что медицинские работники жестоко обращаются с детьми-сиротами, поступающими на лечение в инфекционное отделение. Правда, за формулировкой «жестокое обращение» скрывается обычное равнодушие медсестер, которым действительно не платят за то, чтобы они кормили малышей и меняли им подгузники. В ответ на все замечания родительниц, которые находятся тут же, приглядывая за своими малышами, медсестры цинично хамят и огрызаются. Мол, жалуйтесь, куда хотите и кому хотите. Женщины в белых халатах (те самые, что еще вчера давали клятву Гиппократа) рычат так профессионально, что сразу понимаешь, чему на самом деле сегодня учат в медицинских образовательных учреждениях. Следить за сиротами вроде бы должны воспитатели детского дома, но те утверждают, что давно и хорошо знакомы с персоналом инфекционного отделения, а потому отправляют малышню в больницу им. Семашко так же спокойно, как если бы те уезжали на летние каникулы в деревню к бабушке. Что касается санитарок, то их в отделении, вероятно, просто нет.
Кажется, что круг замкнулся. В действительности так оно и есть. Кому жаловаться, если ты видишь, как голодные сиротки до полуночи разгуливают босиком по отделению в грязных трусиках? Что делать, если медсестра на ночь подпирает шваброй дверь, за которой в кромешной темноте голосит и надрывается одинокий ребенок? Почему у нормального человека только от описания этой ситуации сердце обливается кровью, а те, чей долг спасать жизни наших детей, только ядовито ухмыляются: мол, жалуйтесь, пишите, нам все равно ничего за это не будет. Они, видимо, забыли или не знали никогда, что они не просто медработники, а сестры милосердия - так когда-то называлась их профессия.

«Сумасшедшая» Корнева
Знакомьтесь: Елена Корнева. Самая обычная молодая мама. Месяц назад женщина с ребенком попала в инфекционное отделение больницы имени Семашко. Сейчас медперсонал делает все, чтобы записать ее в «сумасшедшие». А главный врач Максим Карпухин говорит прямо, что затаскает по судам и ее, и наше издание, если мы попробуем написать хоть слово. Мы попробуем. Мы просто не можем молчать.
Вот что рассказывает Корнева. Приводим здесь ее слова полностью, практически без купюр:
- Мы находились с ребенком в инфекционном отделении пять дней. Здесь же были сироты, которые также проходили лечение. Мальчику Ване, как я поняла, было чуть больше двух лет. Его поместили в палату в конце коридора, где он находился совершенно один практически все время. На истерические крики малыша никто из медсестер не реагировал. Для того чтобы он не смог открыть дверь, ее подпирали шваброй. Я слышала, как ребенок бился головой о дверь, плакал без остановки и звал маму. На наши многочисленные просьбы посмотреть, что там с малышом, нам в грубой форме отвечали, что это сирота, и заниматься им некому, да и некогда, так как нужно ставить капельницы «нормальным детям». Ваня от страха и безысходности выбил окошко в боксе. Что вы думаете, сделал персонал? Они завесили выбитое окно простыней.
По словам Елены Корневой, палата в которой находился Ваня, была в ужасном состоянии.
- Ребенок постоянно мочился на пол от холода, - говорит женщина, - а в больнице действительно были проблемы с отоплением. Малыш, одетый в короткие шортики и футболку (и это при том, что мы, взрослые люди, спали в теплых спортивных костюмах и под одеялами), постоянно истошно орал. От испражнений в помещении стоял ужасный запах. Я ни разу не видела, чтобы палату Вани убирали. Повсюду на полу валялись игрушки и грязные штаны. Только днем Ваню выводили из его «камеры». Ребенок очень радовался этим счастливым минутам. Правда, их было не больше 15-и. Затем его запирали вновь.

Одиночка №2
В заявлении, которое Корнева написала в Росздравнадзор, говорится, что 10 сентября 2013 года в инфекционное отделение больницы имени Семашко поступил еще один «одиночка» - так медперсонал называет сирот.
- Мальчику по имени Максим исполнился всего годик. Кроватку с малышом поставили в коридоре прямо возле нашей палаты, - вспоминает женщина, - Ребенок очень плакал, видимо, хотел кушать. Медсестра дала ему детскую смесь «Нарине». Малыш жадно глотал ее прямо из упаковки. Я видела, как Максим захлебывается, а вся эта жижа текла ему за шиворот. Одна из мам, у которой тоже был грудной ребенок, отдала медсестре пузырек для смеси, но та только отшвырнула его. Я помню, как перед сном ребенок очень сильно плакал, и женщина, которая лежала тоже в коридоре с грудничком, не выдержала и взяла сироту на руки. Увидев это, медсестра выхватила ребенка и грубо швырнула его в кроватку. После чего нам всем объявила, что у этого ребенка гепатит це. «Держитесь от него подальше», - посоветовала она, уходя.
Корнева пишет, что 10 сентября 2013 года всех пациентов перевели в крыло напротив.
- Перевели и Максима, - рассказывает Елена, - Ему выделили угловую палату и бросили там одного. Единственный, про кого забыли, это Ваня. Мы сначала не поняли, почему в помещении так тихо, и даже подумали, что его выписали, но, оказалось, что медперсонал оставил ребенка одного в левом крыле. Представляете, они заперли его в палате, чтобы он, как они сами выразились, «не доставал их своим ревом». После чего закрыли дверь в коридоре. Ребенок захлебывался слезами, и чтобы он поскорее уснул, ему выключили свет. Бедный малыш всю ночь провел один в брошенном крыле, взаперти. К счастью, на следующий день его выписали.

«Фашисты» в белых халатах
Елена вспоминает, что попросила мужа привести в больницу теплые вещи для Максима.
- Предварительно поговорив с врачом, мы отдали их дежурной медсестре, чтобы она одела ребенка на ночь в теплые вещи, - говорит Корнева, - но с утра они так и лежали на окне не тронутыми. Ребенка кормили только тогда, когда мамочки уже не выдерживали детского плача и искали медсестру, чтобы сделать ей замечание. Мол, ребенок голодный, да и памперсы надо менять. Медсестра, дежурившая 11 сентября 2013 года, на мой вопрос «Кормили малыша, или нет?» отвечала: «Не знаю! Мне не до него!» Особой жестокостью и равнодушием отличались медсестры, которые заступали на вечернее дежурство. Я очень хорошо запомнила тех, кто работал 11 и 14 сентября 2013 года. Никогда в жизни не видела такого обращения с детьми. Но, знаете, больше всего меня поразило то, что один и тот же врач, который занимался моим ребенком и сиротой Ваней, относился к ним по-разному. С моим малышом обращались замечательно, все медикаменты давали вовремя и постоянно интересовались здоровьем. С Ваней все было наоборот. Сейчас мне говорят, что никто не уволит медсестер, даже если их вину докажут. Я это понимаю, просто пытаюсь добиться того, чтобы больше эти ужасы не повторялись. Причем, не только в Семашко, но и в других больницах.

Будут наказаны
Вчера «сумасшедшая» Елена Корнева побывала у нас в редакции. Это успешная, смелая, красивая женщина. Наверное, именно такой и должна быть настоящая мать.
Корнева не смогла забыть и пройти мимо того, что творится в больнице, которой руководит Максим Карпухин. Женщина обратилась в Росздравнадзор и потребовала провести проверку качества работы медперсонала больницы им. Семашко. По информации «Самарских известий», такая проверка все-таки была проведена. Делу дали ход и очень скоро в инфекционном отделении были выявлены нарушения. Главному врачу выдали предписание, потребовав принять меры. Однако сам Карпухин не только не чувствует за собой вины, напротив, главврач нападает. Вчера он открыто угрожал журналистам «Самарских известий» судами (аудиозапись имеется в распоряжении редакции) и настойчиво требовал вообще не освещать в прессе этот дикий инцидент.
Сейчас копия жалобы Елены Корневой направлена в ГУ МВД России по Самарской области. Мы, в свою очередь, связались с уполномоченным при Президенте РФ по правам ребенка Павлом Астаховым и подробно изложили ему суть проблемы.
- Я не ожидала, что мое обращение, а потом и разбирательство по этому вопросу вызовет такой резонанс, - призналась Елена. - Многие мамы, которые лежали со мной в палате, возмущались не меньше меня по поводу жестокого обращения с Ваней и Максимом. Однако никто не захотел помочь малышам. Может быть, только у меня так сильно взыграл материнский инстинкт? Ну а кто еще заступится за них? Дети и так растут без родительской любви, а к ним еще и отношение нечеловеческое.

Филиал ада
Готовя к публикации этот материал, мы попытались поговорить с работниками больницы им. Семашко. Впрочем, здесь нам не были рады. Как только заведующая инфекционным отделением Тамара Жилякова и врачи поняли, по какому поводу мы приехали, они начали кричать.
- Расследованием дела о сиротах сейчас занимается прокуратура, Росздравнадзор, следственный комитет, - подтвердили они, - Вы поймите: мамаша, которая написала жалобу - больная на голову, ей просто заняться нечем. Там на самом деле ничего криминального не было, и с детьми обращались так, как положено. Кормили по часам и вовремя укладывали спать. В деле даже есть справка из дома ребёнка о том, что, когда Максима привезли из нашего отделения, у него не было никаких следов побоев. А людям мы уже не раз говорили, что нечего лезть в нашу работу, раз они в ней ничего не понимают. У нас одна медсестра на все отделение дежурит, и она не всегда успевает уследить за всеми. Но то, что она обращается с сиротами жестоко - клевета. Большинство наших пациентов довольны качеством оказания медицинских услуг.
Позже мы попробовали поговорить с главным врачом Максимом Карпухиным.
- Не мешайте работать моим подчиненным. И вообще, я не советую затрагивать эту тему, пока не будет постановления суда. До завершения следствия я не собираюсь давать никаких комментариев, а если вы напишете неправду безо всяких оснований, я вас сам по судам затаскаю. Медсестер у нас и так не хватает. Я буду защищать их. Вы тоже должны понимать, насколько тяжелая у медперсонала работа.

«Одиночки»
Дом ребёнка «Солнышко». Здесь находятся в основном больные дети-сироты от рождения до четырех лет. Оказалось, что даже главный врач этого учреждения не знает, что их воспитанник Максим пострадал от жестокого обращения медсестер больницы им. Семашко. Или все-таки знал?
- К нам приходили сотрудники правоохранительных органов, и мы дали им справку о том, что Максим вернулся к нам из Семашко без следов насилия. Если бы у него был хоть один синяк, мы бы обязательно начали разбираться, но все было хорошо, - заявила главврач дома «Солнышко» Татьяна Кудинова. - С этой больницей мы очень давно сотрудничаем, и до сих пор не было никаких инцидентов, связанных с издевательством над детьми. То, о чем вы говорите — дикость. Я не могу поверить, что в отделении, которым заведует Тамара Жилякова, может происходить такое.
Почему Татьяна Кудинова не поинтересовалась у следователей, в связи с чем у нее затребовали справку о состоянии здоровья Максима на момент возвращения из больницы, осталось загадкой.