Короткие рассказы про одиночество. Истории одиноких людей

Одиночество

У банкира Спартака Сысуевича Мошненко был день рождения. Пока у него дома готовили и накрывали, мужчины на четырёх машинах выехали искупаться на озёра. По дороге для визгу прихватили девиц лёгкого поведения.

Запалили костёр, нажарили шашлыков, пили, бегали и купались. Спартак Сысуевич так расшалился, что с одной рыженькой, стоя по пояс в воде, поменялся трусами.

Но вот стемнело, дома всё было готово, за столом ждали расфуфыренные жёны. Водители посигналили в клаксоны, помигали фарами и уехали.

На дороге водители потеряли друг друга из виду, поэтому никто не заметил, что виновника торжества нет ни в одной машине. А девушек высадили у метро.

Только потом, когда уселись за столом, выяснили, что Спартака Сысуевича нет. Водителей отчитали и отправили обратно на озеро.

Все были подшофе и начали потихоньку без хозяина. Мужчины шептались, что он нарочно остался с той, рыженькой.

Но дело обстояло иначе.

Спартак Сысуевич действительно увлёкся одной из девушек и, чтобы показать, какой он сильный, решил переплыть озеро. Переплыть и крикнуть всем что-нибудь с того берега.

И он действительно переплыл. Но, сколько ни кричал, из-за музыки и других голосов его никто не услышал.

Тогда Спартак Сысуевич присел за кустом, чтобы по крайней мере покакать здесь спокойно.

Но едва он присел, машины на том берегу загудели, засветили фарами и тронулись. Никто не заметил его отсутствия, потому что все садились куда попало с девушками на коленях. А та рыженькая всё знала, но промолчала оттого, что втайне мужчин вообще ненавидела.

До города было сорок километров по шоссе. Рассчитывая, что за ним всё-таки вернутся, Спартак Сысуевич стал ждать. Но скоро ему стало холодно, комары одолели не на шутку, и он пошёл навстречу своим ходом. Изнеженные ноги кололи острые камешки; мужские достоинства, чтобы не растерять, приходилось придерживать ладошкой.

За полчаса мимо проехала только одна машина. Посветив фарами на отчаянно голосующего попутчика, водитель выругался и резко поддал газа. На немолодом упитанном мужчине были одни только женские трусики из секс-шопа: сеточка спереди, сзади ниточка.

Сообразив, что здесь, на большой дороге, его могут запросто убить, Спартак Сысуевич решил идти наперерез, по тропинке, в сторону светящихся где-то на краю вселенной огоньков новостроек.

В эту минуту, когда он свернул, мимо проехали джипы, отправленные на его поиски.

Он шёл к своему городу, а окна домов, находившихся на окраине, постепенно гасли. Полная луна освещала ему путь в дикой природе. С криком выпрыгивали у него из-под ног лягушки, ночные птицы хлопали крыльями у самого его лица.

Спартак Сысуевич постепенно трезвел, его начали одолевать жажда и усталость. То и дело он присаживался на корточки, черпал ладонями и пил воду из ямок и болотцев.

Когда стало светлеть, он пересёк крысиный пустырь и вышел к первой городской постройке. Нога его ступила на цивилизованную асфальтированную поверхность.

Одновременно небо заволокло, начался затяжной сентябрьский дождик. Не прикрываясь больше ладошкой, стиснув кулаки и двигая желваками, он широко шагал посередине пустынных улиц мимо случайных ранних прохожих и мигающих жёлтым светом светофоров. Он уже не думал о воде, пище, тёплой ванне и сухой постели. Он хотел только одного: вынуть из-под заднего сидения помповое ружьё, подняться к себе в квартиру и всех покрошить.

Наконец он увидел у парадной свой джип и подобрал булыжник. Приблизившись к тонированному заднему боковому стеклу, хорошенько размахнулся.

Но тут рядом остановилась милицейская машина и его взяли.

Я не боюсь одиночества без людей, я боюсь одиночества без веры.

Чувствовать, мыслить, произносить языком могу только одно: «Слава Богу!»
​

Господи, благослови!

Щедрой рукой добрый наш Господь изливает милость Свою. Одаривает, открывает, утешает, вразумляет, и много всего еще, что и перечислить невозможно. Мы тянемся к Нему - Солнцу жизни, ища в Нем тепло и защиту ото всех невзгод. И Он никогда не перестает любить нас, не оставляет, вновь и вновь разрушая сети, в которых мы оказались. Все это непросто. Это путь. Все мы странники, идущие одной дорогой - дорогой жизни. Все мы препоясаны скорбями и радостями. Все в поисках вечно ускользающего счастья. Мы не сильны, как монахи, и не мудры, как старцы. Мы надеемся, что все будет хорошо, и с досадой замечаем в себе грустные чувства. Эти чувства, точно мелкие камушки, набиваются в наши башмаки и мешают идти, иногда раня до крови.

Нет таких слов, чтобы объяснить чувство одиночества. С ним знакомы многие, если не все, кто живет в миру. Ни тяжелый труд, ни занятость, ни добрая компания не защищают от него. Многодетная мать, изможденная тяжелейшим подвигом, в краткий миг отдыха ощущает его укол. Крылатый юноша, умница и любимый сын, в толпе в транспорте, прижатый к холодному окну троллейбуса, вдруг испытает его тяжесть. Отец семейства, опора, первая и главная стена от житейских невзгод, внезапно пошатнется, осознав его присутствие. И девушка, не минуту только, но и час, другой станет мучиться им, как температурой. Одиночество, словно сырая зима Петербурга, пробирает до самых костей. Кажется, с ним надо смириться. Но что, если и смиряться-то не с чем? Что, если одиночество взять и внимательно рассмотреть? Задуматься над его природой и отмыться от него милостью Божией. Возможно, и нет у одиночества истинной силы, а так, только обманчивые впечатления.

«Я теперь нужен!»

Петр пришел в наш храм два года назад. Его появление запомнилось мне не только из-за того, что приход у нас маленький и каждый новый человек заметен. Но и благодаря тому, что благодать, которую Господь по неизреченной милости Своей дал ему, чтобы вступить на путь христианской жизни, буквально изливалась из него. Петр сиял, точно рождественская елка, сверкал глазами, все время улыбался и ко всем без исключения относился с простотой и полным доверием. Как ребенок-сиротка, он пытался поладить со всеми и всем открывал сердце. Возможно, думала я тогда, так выглядит и ведет себя каждый новоначальный, но точно не знала. А наши женщины качали по нему головой и причитали.

Несчастный он, одинокий совсем. Страдает он, что никому не нужен. Господи, помоги! - вздыхали они и при случае подкармливали Петра, одаривали его добрым словом и желали ему счастья.

Я молча смотрела на ситуацию со стороны. Во-первых, потому что мы с Петром примерно ровесники, а я дама замужняя, и распыляться добрыми словами к постороннему мужчине мне не следует. Во-вторых, если уж до конца быть честной, мне не свойственна утешительная теплота - такое женское проявление, когда беседа наполняется на душевном уровне как бы ароматом свежеиспеченной сдобы, уюта и комфорта - словом, когда очень приятно. Но, к сожалению, я скорее сухарик, чем сдоба, и сама иногда нуждаюсь в размягчении. А в-третьих, что для меня оказалось важнее всего остального, я задумалась об одиночестве в целом, как о явлении.

Не знаю, какие эмоции испытывают другие люди, ведь чужая душа скрыта, но я сама временами ощущала себя одинокой. Неприятное тоскливое чувство могло возникнуть в любой момент, даже и совершенно переполненный добрыми людьми. Просто «тык» куда-то в подреберье, и все туманно и непонятная тяжесть. Это нормально? Я так не думала. А тут вдруг рядом со мной оказался человек, который действительно одинок, то есть дословно - один, один на целом свете, а чувство испытывает такое же. Кажется, хотя бы интенсивность переживания должна быть разная, но так ли уж это на самом деле очевидно? Короче, странно и непонятно.

Мне и раньше не нравилось это переживание, будто оно было прыщиком на подбородке - досадной болячкой, которая не должна никогда случаться. А теперь и вовсе насторожило. И тогда мой разум как бы ухватил это чувство за хвост, подтянул поближе и стал пристально его рассматривать.

Тогда была середина лета, и все, кто не разъехался по дачам, по мере сил и возможностей помогали при храме. Приходила и я, чтобы что-то поделать, но в большей степени чтобы лишний раз побыть в церкви, окунуться в мир тишины и смысла.

Как-то в один из погожих деньков привезли на приход саженцы молодых деревьев. И батюшка благословил Петра и меня их посадить. Мы экипировались и пошли исполнять послушание.

Я очень люблю природу. Для меня такое послушание стало не трудом вовсе, но радостным развлечением. Стволы юных яблонек, тонкие и стройные, радовали глаз. Незнакомый мужчина рядом, примерно ровесник, несколько смущал меня, но я надеялась, что Петр все понимает. Думала, что наше общение сведется к минимуму, необходимому для выполнения послушания. Но не тут-то было. Окрыленный благодатью новоначалия, в совершенной простоте он принялся разговаривать со мной о саженцах, о погоде, о прочих вещах. Петр все шутил и упорно пытался расположить меня к общению, а я сохраняла мину приличия, отвечала однозначно и при каждом удобном случае выставляла на вид безымянный палец правой руки, где находился символ моего положения. Я и не думала о том, что Петр пытается завязать со мной отношения, но не хотела создавать неоднозначные ситуации. В какой-то момент Петр наконец заметил мои усилия и спросил:

Васса, а ты ведь замужем?

Счастливчики, - задумчиво сказал Петр и вдруг стал очень грустным.

Его лицо совсем опустилось, но он попытался скрыть свои чувства и натужно улыбнулся.

Я подумала, что нужно обязательно попросить Господа, и Он непременно поможет, потому что Господь есть любовь и благо. Потому что Господь несказанно добр и слышит каждый наш вздох.

А Петр сказал:

Мне говорят, нужно просить, молиться Богу, и я молюсь. А еще за меня молятся все наши женщины.

Так что надежда есть.

Я кивнула и наконец-то тоже улыбнулась и мысленно присоединила свой вздох к Богу за счастье для Петра. Мы спокойно закончили работу и распрощались, оставив яблоньки приживаться на новом месте.

«Нет, никогда Петр и не был один, - подумала я. - Ведь его молитвы были услышаны, а значит, их слушали»

Очень скоро все в жизни Петра переменилось. Он встретил женщину. Они поженились и повенчались. А недавно у них родился ребенок. Как-то, пробегая мимо меня, Петр замедлился и, радостно улыбаясь, сообщил:

Это чудо, Васса! Настоящее чудо! У меня теперь есть семья. И знаешь еще что? - От задора он всплеснул руками. - У жены есть взрослая дочь, и она недавно тоже родила! Представляешь?! Я теперь еще и дедушка!

Петр счастливо рассмеялся.

Я теперь всегда буду нужен. Я теперь не один! - воскликнул он и побежал дальше.

А я подумала, что он никогда и не был один, ведь его молитвы были услышаны, а значит, их слушали.

Убийца

И вот, уже совсем недавно, в один поздний вечер, когда на улице было темно, и дождь стучал по подоконнику, и ветер сквозил из окна, я опять внезапно ощутила укол одиночества. Я подошла к окну, стала всматриваться в пробку на дороге и подумала, что где-то там, вероятно, застрял мой муж. Но в сущности это ведь неважно. Мы рождаемся одни и умираем одни. Таков удел всех людей. Но, подумав так, я вспомнила случай, а точнее - беседу, произошедшую почти три года назад. Тогда тоже был вечер и дождь, и именно это обстоятельство заставило мою собеседницу тоже кое-что вспомнить.

Мы сидели в трапезной после вечерней службы, надеясь, что дождь утихнет и можно будет добежать до дома. Зоя, пожилая женщина, включила обогреватель и придвинула его к ногам.

Колени болят, - сказала она.

Мне Зоя очень нравится. Но не потому, что я ее хорошо знаю. Просто она чем-то напоминает мне мою любимую, но давно почившую бабушку Любу. И это сходство, почти неуловимое, превращает Зою в близкого для меня человека. Я к ней тянусь, а она отвечает мне терпением и добротой.

В трапезной нас было пятеро, но вскоре трое убежали. Я же ждала мужа, который должен был вернуться за мной и принести зонтик.

Такое чувство, будто мы одни в целом мире, - задумчиво сказала я, глядя в маленькое окошко.

Улицу почти не было видно, только вода стекала по темному стеклу. Мне показалась моя мысль очень романтичной, почти философской. Но Зоя сказала:

Глупости и неправда это. Мы не бываем одни.

Я посмотрела на нее. Она растирала больные колени, а лицо ее выражало страдание.

Знаешь, - задумчиво проговорила Зоя, - мне это один случай из жизни напомнило. Тоже тогда непогода такая была. Правда, снег. Но вечер точно такой - темный, промозглый. У меня тоже тогда очень ноги разболелись. Погода…

Я вновь попыталась вглядеться в темноту в поисках мужа, но дождь не давал. Я подумала, что стоит побежать к нему навстречу. Все лучше, чем просто сидеть и ждать.

Садись, - сказала Зоя, - расскажу тебе, и не будешь больше эти глупости думать.

Меня муж ругать будет, если я под дождь пойду, - вслух высказала я свои мысли-сомнения.

И правильно, - строго проговорила Зоя. - Садись, говорю, не маячь.

Я села напротив женщины, и мне опять стало ее жалко. Она все терла свои колени. Но тут я посмотрела в ее глаза, а там - искорки то ли веселья, то ли просто жизни.

Что за история? - спросила я, ощущая сухое тепло обогревателя.

Февраль был, - начала Зоя. - Я моложе. Но ноги уже никуда. Хотя сейчас еще хуже. Эх… В общем, я в церкви дежурной была. Поздний вечер. В храме ни души. Я одна. Точно так сидела да колени терла. За окном будто ночь: темень, хоть ножом режь. И ветер воет под кровлей. Мрак. Неуютно. Я молилась. Читала акафисты да на часы поглядывала. А стрелка, как заколдованная, едва двигается. И тут заходит в церковь парень. Я смотрю: ну и рожа у него! Мрачный, сутулый. Он мне сразу не понравился. Зыркнул он по сторонам и ко мне пошел…

Зоя наклонилась ко мне через обогреватель, а я к ней потянулась. Лицо у нее стало суровое, и мне как-то не по себе. А она продолжает:

- «Что? - говорит. - Одна здесь?» Я промолчала. А он вблизи еще страшнее. Шрамы какие-то на лице, и руки грязные. Он мне говорит: «Дай мне свечей», - и кидает несколько бумажек. Я на все ему свечей даю. А он смотрит на меня, глаз не сводит. И тяжело так на сердце. А руки у меня от страха так и трясутся, так и трясутся.

Зоя тяжело вздыхает, и я вместе с ней думаю: «Вот так ситуация! Так и дежурь в церкви! Ведь даже заступиться некому!»

Зоя грустно улыбается:

Заметил парень мои руки. Говорит: «Боишься меня?», и, не дождавшись ответа, сообщает: «Правильно. Убийца я». От такого заявления у меня дыхание так и перехватило.

И у меня, - выдыхаю я. - Прямо сейчас… Не представляю, как вы… там.

Ага, - кивает Зоя. - Взял он все свечи. «Куда, - спрашивает, - за упокой?» Я ему дрожащей рукой указала. И он пошел. Пока стоял там, я не знала, что делать. Прикидывала, как защищаться буду. Жалела, что ножа нет. Такой ужас меня охватил, что хоть беги, но и тут никак - ноги от страха и боли совсем не шевелятся. Все, думаю, убьет меня и не спросит. Думала, надо первой ударить. До такого отчаянья дошла, что слезы потекли. И мысль одна: «Убийца! Убийца!» И вдруг слышу прямо внутри головы голос. Чистый такой, сильный. «Прекрати! - говорит, как колокол. - Ты и сама убийца».

Как это?! - охнула от удивления я.

Неважно это, - отмахнулась от меня Зоя. - Важно, что это правда! После этого голоса у меня как отрубило. И страх в один миг прошел, и разум просветлел. Все я поняла. Поняла я свою горькую ошибку. Суд свой осознала.

Что - что? Успокоилась сразу. Охладилась.

А парень?

А парень потом опять ко мне подошел, но уже весь заплаканный. Я ему ласковое слово сказала, и он раскрылся. Нуждался он. Оказалось, он бывший солдат. Участвовал в военных действиях. Сам еле уцелел. Пришел поставить свечи за погибших друзей и убитых врагов. И вовсе не убийца он, а уставший воин. Мы с ним два часа проговорили. Так-то.

«Ангел-хранитель вразумил, - ответила Зоя. - Все время рядом был и не дал беде случиться. Нет, не одни мы!»

Я крепко тогда задумалась. Потом посмотрела на Зою. Оставался у меня еще один вопрос, но я не знала, уместно ли о таком расспрашивать. Но потом как представила, что вся изведусь в неведении, так сразу и набралась смелости.

Думаю, Ангела-хранителя моего, - спокойно ответила Зоя. - Видишь, как вразумил. Все время рядом был и не дал беде случиться. А ты говоришь: одни в целом мире. Нет. Неправда.

Уже возвращаясь домой под зонтом и опекой мужа, я подумала: «Как хорошо, что Ангел-хранитель всегда рядом. Что мы никогда не бываем одиноки. Какое замечательное обстоятельство в жизни каждого христианина!»

Конечно, под этими двумя историями хочется написать заключительное слово. Но я не духовное лицо и почти не имею опыта духовной жизни. Все выводы духовно-нравственного порядка я с легким сердцем отдаю тем, кто это умеет. Я только искренне надеюсь, что эти случаи кому-то, как и мне самой, в сложный момент, когда стоит напротив одиночество, послужат утешением и защитят сердце. И тогда это чувство, как назойливый камушек в ботинке, уже никогда не помешает нам идти вперед. Мы просто выкинем его прочь, навсегда, и с уст наших сорвется:

Слава Богу за все!

05.11.2014

Одиночество съедает нашу душу. Мы готовы кричать от боли и смеяться одновременно. Тоска, которая сидит внутри нас порой настолько сильная, что невозможно ее побороть. Именно одиночество становится причиной многих самоубийств, различных побегов из реального мира. Героиня нашего рассказа Татьяна, тоже была на грани суицида по причине одиночества .

В 18 лет Татьяна удачно вышла замуж и родила в браке двух очаровательных девочек. Мужа она безумно любила, дочерьми восхищалась и благотворила их. Она была безмерна счастлива, улыбка не сходила с ее лица даже во сне. Все подруги, коллеги по работе ей тайком завидовали, а для некоторых она была примером для подражания.

Но в один прекрасный день все рухнуло.

Татьяна была на работе, сидела за столом и оформляла обычный договор купли-продажи. В кабинете, где она сидела, раздался звонок по телефону. Татьяна медленными движениями поднесла трубку к уху, минуты 2-3 слушала собеседника, а потом внезапно потеряла сознание.

Татьяну нашла секретарь отдела, она лежала на полу, из головы медленной струей текла кровь. Не долго думая, женщина схватила телефон и принялась звонить в скорую.

На следующий день Татьяну в больнице навестил следователь. Оказалось, это все правда. По телефону ей сказали, что ее муж и ее дочери попали в аварию на дороге и погибли. Татьяна поговорил со следователем, бросилась в морг. Она не могла поверить, что это правда. Она надеялась, что это не они были в аварии, что полиция ошиблась. Надежда жила в ее душе ровно до тех пор, пока она собственными глазами не увидела их тела. Состояние Татьяны нельзя передать словами, ей было больно, на душе погано.

На похоронах Татьяна не проронила ни одной слезинки, но все присутствующие понимали, как ей тяжело.

Ей действительно было тяжело.

Прошло 10 дней со дня похорон. Татьяна уволилась с работы, точнее она на нее просто не ходила. Целыми днями она лежала в кровати и плакала. Когда ей звонили, она не брала трубку, когда к ней приходили, она не открывала дверь. Это беспокоило родителей и друзей. Однажды, когда мама Татьяны так и не дозвонилась до нее, она приняла решение, во что бы то не стало, попасть к ней домой. Наняла специалистов и вскрыла дверь.

В квартире было пусто. Детские вещи были уложены в сумки, вещи ее мужа тоже лежали в чемоданах. Стояла мертвая тишина, лишь из ванны был слышен шум воды.

Татьяна лежала в ванной, она вскрыла себе вены лезвием бритвы. Мама приехала вовремя, она вызвала скорую и Татьяну увезли в больницу.

Через месяц у Татьяны была ещё попытка суицида, она наглоталась таблеток и уснула. И опять мама, которая переехала к ней, спасла ей жизнь, вовремя вызвав скорую помощь. Татьяна не хотела жить, она считала, что ей некому дарить свою любовь, что ее семья ждет ее там, на небе. Она ненавидела свою мать за это, за то, что та мешала ей уйти из жизни. На этой земле Татьяну ничего не держало, она хотела быть с мужем, с дочерьми. Для нее это стало навязчивой идеей, она верила в жизнь после смерти.

После третьей попытки самоубийства, Татьяну пришлось положить в психиатрическую клинику принудительно. Родители как могли её поддерживали, переживали за нее очень сильно.

Через 2 года, врачи сделали заключение, что Татьяна поправилась и ее выписали домой. Как и прежде, мама Татьяны была рядом. Готовила ей еду, стирала вещи, убиралась в квартире, а самое главное, следила за ней, чтобы не дай бог, Татьяна что-нибудь с собой не сделала. Так шли годы. У Татьяны так и не появились силы на новую жизнь, она не хотела ничего менять. Она перестала за собой ухаживать, перестала красиво одеваться. На работу она так и не вышла. Для нее не было смысла жить дальше, она его не видела.

Однажды, когда мама вернулась с магазина, на руках у нее сидел маленький щенок. Когда Татьяна увидела его, она впервые за несколько лет улыбнулась, взяла щенка на руки и прижала к себе. Щенок смотрел на нее жалостливыми глазами и словно просил Татьяну: "Не оставляй меня, мне нужна ласка и тепло. Мне нужна забота", кричали его глаза.

Мама Татьяны проронила слезу, она поняла, Татьяна не отпустит этого щенка никогда в жизни. И это оказалось правдой. Собаку назвали Тайсон. Он живет в квартире Татьяны, спит в ее кровати, ест с ее рук.

Семейные проблемы передаются по наследству

Наталья, семейный коуч, 44 года:

— Одиночество? Я не верю, что в этом есть промысел Божий. Бог хочет счастья всем. Для меня семья – это глубинная ценность. Но та картина мира, которая сформировалась в моем детстве, не давала возможность создать семью. Я дважды была в браке: один раз в официальном, другой – в гражданском. И те ошибки, которые допускали мои родители в своих отношениях, к сожалению, совершала и я. Это разрушило мой первый брак.

С детства помню, что родители часто ругались, и в семье не было принято выражать свои чувства и эмоции. Любые проявления несогласия или обиды подавлялись. Вот и я также, уже в браке, могла замкнуться и вовремя не прояснить то, что меня тревожило. Обстановка накалялась, доходила до предела и обида перерастала в агрессию. Брак сохранить не удалось.

Во втором, гражданском, браке я учла многие ошибки и пробовала обсуждать с мужем наши проблемы. Поэтому и отношения были вначале более зрелыми, чем в первом браке. Но подкосило их то, что муж как-то не горел желанием работать. А я, как «верная жена», долгое время была единственным добытчиком в семье. Получалось, что помогая ему и делая то, что он хочет, я заслуживала его любовь.

А ведь помощь и поддержка — не одно и то же. Поддержка подразумевает принятие и доверие, а помощь – недоверие. Именно такое недоверие, желание решить все его проблемы я и проявила.

Когда я стала, после двух неудачных браков, разбираться в своей семейной истории, как-то вспомнила, что бабушка мне в детстве всегда говорила: «Абы какой, хоть кривой, хоть косой, лишь бы замуж». В общем-то, я с этим подспудным чувством и вышла первый раз замуж.

Это был настрой так много пережившего послевоенного поколения. Когда мужчин уцелело так мало, что для женщины любой брак был удачей. Оба брака моих бабушек были построены по этому принципу. «Если бы не война, разве ж мы пошли бы за них».

Несколько лет назад я сознательно приняла решение побыть одной. Мне нужно было разобраться в себе. И это уже удалось. У меня появились силы.

Внутренне я убеждена, что у меня будет семья, и я буду счастлива в браке.
Важно, чтобы с самого начала у нас с моим избранником понимали, что делаем все, чтобы наши отношения были искренними и глубокими.

Зачем Богу несчастная развалина?

Елена , 49 лет, преподаватель:

— Одиночество? Нет, я не могу его принять! Мой брак распался четыре года назад. Для меня это было полной неожиданностью. Мы прожили вместе семь лет абсолютно счастливо. Мне так казалось. Мы ходили, держась за руку. В магазин, гулять с собакой, к друзьям. Всегда вместе. А теперь я даже не могу ходить в те магазины. Они напоминают мне о нем.

Я сломлена. Из меня уходят силы. Меня будто перебили, втоптали в землю.
Я и пила, и головой билась, и думала о суициде.

Я непрестанно болею. У меня упал иммунитет. Я боюсь потерять трудоспособность.

Сначала я думала, что на меня просто сразу навалилось несколько болезней: пневмония, анемия, панкреатит. Но доктор вовремя разглядела клиническую депрессию и дала мне направление в Клинику неврозов. Там я подлечилась. Но действие препаратов давно закончилось, а доехать до доктора я не могу. У меня ни на что нет сил. Делаю только то, что никак нельзя не сделать… Нельзя не пойти на работу – и я иду. Нельзя не погулять с собакой – и я гуляю. На остальное сил нет.

Пробовала ли я познакомиться с другим мужчиной? Пробовала. Зарегистрировалась на православном сайте знакомств «Светелка». Откликнулись 30 человек. Но никто не вызвал у меня тех чувств, которые я испытывала к мужу. Хотя… Был один достойный человек. Но на этот раз он не захотел продолжать общение. Он был очень верующий. А я православная, но не фанатка. Да и как хозяйка я не идеальна. Научный работник, что тут скажешь. Готовлю не очень хорошо. У меня не идеальный уют. Знаете, как это бывает у научных работников? Все завалено книгами, записями…

Почему мы расстались? Я все равно не понимаю. Конечно, мы спорили. И окна били. Но не бывает же супружеских пар без ссор. Но все же можно решить!

Я его спросила как-то после развода: «А почему ты мне каждый день говорил, что любишь?» На что он ответил: «Я не понимал своих чувств». Вот это похоже на правду.

Божий Промысел? Но чего хочет Бог, я не понимаю. Зачем ему видеть такую развалину? Научить сострадать? Я и раньше это умела. Мы всегда старались с мужем помогать тому, у кого несчастье. Делали, что могли. Пусть немного. Помню, как бабушку, которая память потеряла, довели до дома. Занимались детскими домами. А теперь у меня ни на что нет сил. Я курю и плачу. Я хотела бы делать добрые дела, но не могу.

На тех, на кого можно положиться, уже кто-то положился!

В.Г. , дефектолог, 41 год:

— Я не замужем. Почему? Это не совсем от меня зависит…

Да, я вижу плюсы в замужнем состоянии и считаю его естественным состоянием для женщины. Но сейчас прилагать специальные усилия для того, чтобы выйти замуж, я не готова. Я не чувствую себя несчастной. Но если у меня сложится брак, я буду рада!

Больше, чем я сама, за меня переживают мои знакомые. Скажем, одна моя подруга очень страдает оттого, что я не замужем, все пытается как-то устроить мою личную жизнь. А зачем? Может быть, для того, чтобы самой было не обидно, она-то недавно вышла… (смеется)

В детстве? Нет, я не думала о своей семейной жизни. У меня вообще не было никаких четких планов. Я жила довольно эгоцентрично, мало замечала мир вокруг. Скорее, задумывалась о своей профессиональной реализации. Хотела стать то хирургом, то альпинистом, то милиционером. Вообще-то, мое представление о самореализации сформировалось достаточно поздно. Я по жизни «торможу». Может быть, поэтому и замуж не вышла…

Но когда я все-таки определилась, то поняла, что, во-первых, хочу общаться с людьми (в детстве общение давалось мне с большим трудом), а во-вторых, хочу приносить пользу. Перепробовала разные специальности, пока, наконец, не нашла свое место.

Уже около десяти лет я работаю с особыми детьми. Мне интересен процесс работы, интересны сами дети, интересно изучать через них себя. Ведь открывая каждого нового ребенка, нужно открыть себя. По-другому никак. По-другому не работает. Здесь нужно вкладываться эмоционально, такая работа требует много сил – но это и хорошо! Та любовь, которая могла бы реализоваться в семье, не пропадает зря.

Нет, у меня к детям, с которыми я работаю, не материнские чувства. Одна из моих задач – наладить отношения внутри семьи, я не должна замещать родителей. Я хочу сделать так, чтобы родители сами могли успешно взаимодействовать со своим ребенком. Хотя часто это и нелегко. Такие же близкие, теплые отношения сложились у меня с крестниками, с детьми друзей и родственников. Я вообще люблю детей.

Я думаю сейчас об усыновлении ребенка, но сомневаюсь, потяну ли я одна… Финансово, физически.

Особого ребенка, пока я не замужем, я взять не могу. Боюсь, что не хватит сил, и всегда остается вопрос — а что с ним будет потом, через 20 лет? Кто будет заботиться о нем, когда я уже не смогу? Опять в интернат?

Конечно, хотелось бы на кого-то опереться. Иногда очень хочется… Но, видимо, недостаточно мотивации. Ну, вот, например, интернет-знакомства. Я как представлю, что после работы надо куда-то ходить, с кем-то знакомиться… И думаю: не-ет, я лучше книжку почитаю.

С возрастом, конечно, привыкаешь к одиночеству. И требования к супругу возрастают. Может быть, они у меня завышенные. Но я если присматриваюсь к мужчине, то сразу представляю его в качестве отца моих детей, опоры для себя и семьи. Представляю, могу ли я на него положиться… И практически всегда получается, что на тех, на кого можно положиться, кто-то уже положился! (смеется)

Думаю, Бог дает мне то, что сейчас для меня полезнее. У меня есть друзья, есть моя работа. Я чувствую себя на своем месте. Я понимаю, что я делаю и зачем. А что будет дальше – посмотрим.

Я не вышла замуж не от недостатка, а от избытка

Элла Совитова , детский психолог-практик, действительный член Профессиональной Психотерапевтической Лиги, кандидат педагогических наук, 39 лет

— У меня никогда не было проблем с общением. И всегда было немало поклонников, предлагавших выйти замуж. Но я ни разу не испытала ощущения чистоты и ясности момента: вот именно с этим человеком мне нужно строить семью – малую Церковь.

Было ли это моим решением – отказать? Да, безусловно. Вот человек дарит тебе кольцо, предлагает руку и сердце – и нужно принять решение. Но момента истины ни разу не наступило – и я отказывала.

Мне очень повезло: я никогда не испытывала ни социального давления по этому поводу, ни давления в семье. Хотя у моих родителей образцовый брак: 62 года совместной жизни, трое детей, никаких измен. И при этом они никогда не давили на меня. «Хочешь писать картины – пиши. Хочешь писать стихи – пиши». Они никогда не принуждали меня к семейной жизни, никогда не попрекали ее отсутствием. Они просто хотят, чтобы я была счастлива. И я счастлива!

Я легко и радостно общаюсь с людьми, в том числе семейными. Они без опаски приглашают, впускают меня в свой мир. Никогда другие женщины не оценивали меня житейским мерилом «замужем – не замужем», «с детьми — без детей».

Не могу сказать, что семейная жизнь мне не понятна и не близка. Понятна и близка! Но, видимо, у Бога на меня другие планы! Когда-то, когда мне было 20 лет, отец Василий Ермаков сказал мне: «Что ты будешь возиться с этими мальчишками! Те, за кого тебя можно было бы выдать замуж, все уже старые или женатые. Послужи-ка пока на другом поприще». И я стала детским психологом.

Когда мне было 25-26 лет, у меня было 30 младенцев, от которых отказались ВИЧ-инфицированные матери. Я всех их вела как психолог. Я всех их раздала в семьи. Все они – мои дети. У меня редкая специализация. Я занимаюсь младенческой психологией. Я вижу, как развиваются их чувства, эмоции, их душа. Многих из них я опекаю, консультирую от рождения и до взросления. У меня в попечении 200 детей. Я бы столько не родила!

И как мудрость младенческая для меня очевидна, так и необходимость брака в какой-то момент была бы очевидна.

Захочешь замуж – выйдешь в любом возрасте. У меня нет никакой грусти или тоски по этому поводу. Выйду замуж – хорошо. Не выйду – тоже хорошо.

Я не вышла замуж не от недостатка, а от избытка (улыбается). Я счастливый человек.

Мне не нужно выполнять родовую программу, чтобы стать целостной. Во мне она уже есть — целостность. Просто есть и все.

У меня две старшие сестры. И у них все «как положено». Они уже выполнили за меня нашу родовую программу. За что им огромное «спасибо»! А у меня просто другая судьба.

Возможно, быт раздавил бы меня, оказался бы непосильной ношей, кто знает… А я имею прекрасную возможность быть собой, заниматься тем, чем мне положено Богом, а не тем, чем «принято».

Обычно говорят, что для женщины есть два пути: семейный и монашеский. Но я бы сказала шире: семья или служение. Я выбрала служение, но не монашеское (я его тоже рассматривала и также не услышала в себе Призвания). А без Призвания, без голоса Божьего внутри тебя не может быть ни того, ни другого. Бог дает разные пути для служения. Мне послал свой путь.

Но это крайне важно: обрести свое служение. Иначе, если женщина не обрела себя ни там, ни там, она — «потеряшка», ее подстрегают беспредел и распущенность.

Интересно, что ни с кем из своих поклонников я не утратила дружеских отношений. У нас в отношениях не осталось никаких темных красок. Но, видимо, в их жизни я была по другому поводу. Например, однажды за мной ухаживал один немец. А у меня в жизни был в тот момент период активного воцерковления, я преподавала в семинарии. И, видимо, этот пыл передался ему. Он крестился (принял Православие), уехал в Грузию и там на свою немецкую стипендию в те голодные годы содержал целый грузинский монастырь. Возможно, мы пересеклись с ним именно для этого…

Я из того поколения, которое взрослело в 90-е годы, на сломе, когда мир рухнул. В том хаосе, в котором разлетелись привычные устои, появилась возможность не действовать «по установленному образцу», а думать, искать, выбирать. Церковь стала возрождаться, и для многих-многих людей отношения с Богом, с реальностью, с собой стали важнее родовых программ.

Время заказывало другие программы, рождало другие вопросы: «Кто я? Какой я? Как связан я с Богом? Какие отношения у меня с миром?» У меня нет статистики, это лишь моя гипотеза, но мне кажется, что таких, незамужних, женщин в возрасте 37-40 лет достаточно много.

И как бы парадоксально это ни звучало, но, возможно, именно это поколение станет лабораторией брака нового формата. Ведь старые формы больше не работают. В них нельзя влезть, как нельзя влезть в старые одежды. Нужно провести лабораторную работу, чтобы вернуться к «Домострою» и вместе с тем адаптировать его к XXI веку.

И главный вопрос нового брака: «По какому поводу мы вместе? Что мы здесь вместе делаем?»

Последние 6 лет я отмечаю Новый год одна. Нет украшений, гирлянд, шампанского и традиционного салата на столе. Обычно на Новый год делаю себе шаурму и покупаю безалкогольное пиво. Дожидаюсь пока на улице перестанут взрываться петарды и ложусь спать. Фейерверки люблю - красиво. Новый год - это семейный праздник, а у меня семьи нет. Создавать её я не планирую сразу по нескольким причинам. Основная - это психические расстройства. Обследовалась - я не болею. Но у мамы тоже не сразу проявилась шизофрения. Зато в сорок лет бахнуло её основательно. У старшей сестры тот же диагноз - шиза. Грустно это как-то. И даже не столько за них самих, сколько за близких. Муж сестры возится с ней и мучается одновременно. Видно, что любит. Если бы не любил - бросил. Отец от нас ушёл по той же причине - болезнь матери. И ведь оставил девочек с больным человеком. Ничего не скажешь - МА-ЛА-ДЭЦ!

С девушками встречался только в старшей школе и первых курсах института. А потом был небольшой перерыв продолжительностью в 14 лет. За эти годы съехал от родителей, расплатился с ипотекой и жил себе припеваючи.